Заметки о Солярисе

Молитвин Павел Вячеславович

Галинский закрыл руками лицо. Сквозь пальцы потекли пьяные слезы.

— Что это ты? — удивился Сорокин.

— Анатолий Вьюгович исчез, воспитатель мой из

детского сада… Жалко… Всех жалко…

Сорокин хмыкнул и скрылся за аннигилятором, защелкал тумблерами. Смолкло еле слышное гудение, погасли лампы, замерли стрелки. Я вздохнул с облегчением — теперь никто не помешает мне выполнять мои прямые обязанности. Никаких директив, отчетов, планов. Как представишь, за сколько световых лет находится начальство — сердце радуется, не жизнь — санаторий, праздник!

С тех пор, как отправили Океану мою энцефалограмму, «гости» не появлялись. Мы живем, не мешая друг другу, каждый занят своим делом…»

«…пришла радиограмма о назначении меня руководителем Станции. Честно говоря, я даже не удивился.

Вовремя заканчиваю

порученные мне исследования, графика работ не нарушаю, доклады посылаю ясные, четкие, никаких отклонений и умствований. А вот с коллегами, боюсь, придется расстаться. Плановые исследования они свернули, будто для них программы не писаны и теоретизированием разным занялись. Вместо табличных данных послали отчет «Феномен Соляриса». Дескать, исследования надо вести в другом русле, про мыслящий Океан. Давали мне прочитать, предлагали подписаться как участнику наблюдений за «гостями». Это про трех Хреньковских-то! Ну, были галлюцинации, привиделось что-то, в Большом космосе всякое случается, но под этим подписываться — слуга покорный!

Вот только боюсь, после их отчета сюда комиссию направят. Ну с Галинским и Сорокиным понятно, а как мне четыре автоматические капсулы, на которых первых «гостей» отправили, списать?!»