Заметки путевого Обходчика
Шрифт:
– Я чувствую, что больше никогда тебя не увижу – выдала она. Такого довода я от нее еще не слышал. Мне аж не по себе стало.
– Ну, что ты плетешь! – мое возмущение, как и моя уверенность в том, что я хочу, желаю сюда вернуться, было искренним. – Я хочу быть с тобой – признался я и сильно прижал ее к себе.
– Правда? – глазки у нее замигали быстро-быстро, нагоняя слезу, которая естественно не заставила себя долго ждать.
– Честно – почти выдохнул я, и мои губы мягко прошлись от ее ушка к шее.
Это мое признание сработало на какое-то время. Даша слегка
В напарники мне достались все та же сладкая парочка сталкеров - Рыжий и тот, который как все. Звали его Семен. Видать вся эта неприметность напрочь отбивала желание, чтобы хоть как-то его переименовать. Не за что зацепиться.
Дорогу от Войковской до Сокола мы осилили, пожалуй, немногим медленнее от поезда. Нам на пятки постоянно давило воспоминание о призраках. Сильно давило. С ускорением.
Свет начинался еще в тоннеле, призывно маня нас, будто ночных бабочек, к себе. Начинался вместе с посадками. Аккуратные, ровные ряды грибных грядок, вдоль стен. Еще какая-то зелень. Потом что-то схожее по виду с картофелем. И все это нуждалось в постоянном, бесперебойном освещение. Фотосинтез или как там его.
У самой кромки света расположилась и застава. Мужики в дозоре были, не чета нам. В крутых, словно только что сшитых, комбинезонах, довольные сытой жизнью, они напоминали штангистов переростков. Причем «перерост» произошел у всех в области живота.
– Кто такие? – вопрос прозвучал лениво, без всякого интереса к ответу. Что-то типа: «Идешь, ну и проваливай куда шел». Я так понимаю, что со стороны Войковской они ожидали увидеть лиш всякий, недостойный ихнего внимания сброд. А вот мой документ, который черным по белому гласил, что я житель Ганзы (слава Умельцу), все же немного расшевелил этих господ. Один из них даже привстать изволил и, отвел автомат за спину, чтоб не мешал. Ганазейцев здесь уважали. Впрочем, как и на большинстве других станций. А если и не уважали, то побаивались или завидовали.
– А они? – бугай кивнул в сторону моих напарников. Хотя слово кивнул слабо применимо к его бычьей шее, но все же, скажем так, он попытался сделать вид, что кивнул, двинув почти всем телом.
– Они со мной, но без документа – паспорта, в которых была указана станция Савеловская, я попросил оставить дома. Лучше вообще ничего не иметь, нежели показать всем свою принадлежность к почти, что банде Махно. – Они заходить не будут. У выхода меня подождут – заверил я охранника.
Вид самой станции меня поразил. У меня сразу же возникло такое впечатление, словно я попал в ботанический сад. Только без деревьев. Но с кустарниками.
Зелень. Много зелени. После серятины, царивший практически на всех станциях, мне показалось, что некий добрый дядя волшебник
Получив, вернее назначив себе новое задание, я не забыл о старом. В строки я, конечно же, уже не укладывался, но выполнить все равно надо. А на счет сроков, так мне Малый ничего, ни о какой срочности не гутарил. Так что взятки гладки, когда приду, тогда приду.
Федул оказался совсем и не Федул. Это он, видать, только для Малого и его гопкомпании Федул, а здесь это был Федор Иванович, достаточно уважаемый и в меру упитанный господин, сорока - сорока пяти лет от роду. И числился он здесь агрономом или чем-то вроде того.
Дядька и при той жизни подобным занимался. Даже кандидатскую в этой области защитил. Но жена ему попалась настоящая с…. Она настоятельно требовала в себя все больше и больше капиталовложений. А, как вы сами понимаете, на одной, пусть даже кандидатской, далеко не разгуляешься. Вот он и связался с криминальным элементом, поставляя им совсем иные дары природы. Куда более наркотичные, и куда менее безопасные для жизни и нормального сосуществования с законом.
Представляете удивление сего господина, когда и здесь, после всего что произошло, к нему однажды заявились все те же бандюки и потребовали все те же наркотики. И мозги нашего на смерть перепуганного ученого заработали в нужном направлении. И весьма скоро, под прикрытием все тех же грибочков, на одной из грядок выросло нечто, из чего можно было приготовить такое, что вставляло похлеще кокаина. И от чего у многих такие глюки начинались, что только держись.
Подобного вида информацией меня в основном снабжал Аршин. Откуда он все это узнавал, меня не интересовало. А вот справочку о клиентах я желал иметь всегда. А то мало того, что не знамо что тебя в тоннелях поджидает, так еще и невесть к кому в гости соваться. Причем добровольно. Нетушки.
По сути самого разговора у нас с Федулом и не было. Стоило лишь мне заикнуться, что я от Малого, как розовощекий дядя, заделался цвета все той же, изобилующей вокруг, зелени. Трясущимися, потными ручонками, он отдал мне весьма увесистый пакет и сказал всего три слова: «Доза, как всегда». А мне то что. Как всегда – это не ко мне. Это пущай те мазурики себе голову и вены парят.
Вечно Аршин меня втравит во всякое г… . Я, ежели б до начала разговора знал, за чем пойду, честно, никогда б не согласился. Еще один из моих дурацких принципов. Почему дурацких? Да потому что, исходя из своего слишком принципиального опыта, я знал, что как раз тем самым, беспринципным людям живется значительно легче. Как говорится на «нет» и суда нет.
А вот отказаться я уже не мог. Вернее мог, но с очень и очень отягощающими для своего здоровья последствиями. Поэтому, поразмыслив так и эдак, я все же решил согласиться.