Заметки вашего современника. Том 2. 1970-1983 (сокр. вариант)
Шрифт:
Дж.Янг стал командиром первого «Шаттла», полёт которого состоялся через шесть лет.
Над техасцами вся остальная Америка подтрунивает. Даже существует поговорка: «В Техасе апельсины такие большие, что 10 штук – уже дюжина!»
Во время старта «Аполлона» над мысом Канаверал на высоте 15 тыс. футов будет кружить самолет, готовый разбросать кусочки металлической фольги для разрядки грозовых облаков.
«Трудно сказать, что такое «невозможно», потому что вчерашняя мечта становится сегодняшней надеждой, а завтра – реальностью».
Роберт Годдард
Рядом
125
И сдержали обещание! См. «КП» от 20.7.1975.
Фрэнк Литлтон, руководитель первой рабочей группы: «К полудню 16 июля отставание по графику работ – один час. У астронавтов персональных проблем нет, все в хорошей форме...»
В «Аполлон» астронавтов будет сажать стартовик Годовен, который пристёгивал к креслам чуть ли не всех американских астронавтов. В пятницу его увольняют вместе с 1800 других сотрудников NASA, которые работали по контрактам, в связи с сокращением ассигнований.
На старте «Аполлона» на космодроме мыса Канаверал никто из советских журналистов не присутствовал. Причем, запрет исходил не от американцев, а от наших «компетентных органов». Мы очень опасались, что американские журналисты смогут тогда претендовать на поездки в Тюра-Там. В конце 1950 – начале 60-х гг. их туда не пускали, поскольку мы лидировали в космонавтике, и не хотели, чтобы американцы воспользовались нашими «секретами». (Существовал, например, миф о чудо-топливе, на котором летают наши ракеты, хотя никакого «чуда» не было.). К середине 70-х мы лидерство утеряли и теперь не хотели пускать американских журналистов уже потому, что они не секреты наши могли разглядеть, а многоликий космодромный бардак. А американцы предлагали нам лететь во Флориду на запуск «Аполлона», но мы отказывались под разными глупыми предлогами. Виссарион Сиснев, например, сказал, что ему «неинтересно смотреть старт», потому что он много раз видел его по телевизору. Едва ли ни единственным советским человеком, кто в те годы видел старт «Аполлона» был поэт Евгений Евтушенко, которого американцы пригласили прокатиться во Флориду, и который ни о каких наших запретах просто ничего не знал. Помню, как в ресторане ЦДЛ он описывал мне с восторгом это фантастическое зрелище.
Американские журналисты навалились сегодня на Литлтона: ожидается ли старт второго русского корабля? Литлтон ничего понять не может. В конце концов выяснилось: во всём виноват Валера Кубасов. Его позывной: Я «Союз-2!».
Вернувшись в Москву, я узнал, что разговоры о резервном «Союзе» были не столь уж беспочвенными. На первом корабле отказала телеустановка, и потребовалось много трудов, чтобы возвратить её к жизни.
Стыковка «Союза» и «Аполлона» началась над Южной Америкой и завершилась над Европой. Стыковка демонстрировалась на огромном экране аудиториума Центра им. Джонсона. Все места заняты, люди сидят на ступеньках. Присутствующие радовались очень искренне, аплодировали, кто-то нас целовал. Почудилось, что с американцами можно подружиться...
Неподалеку
— Гости из Советского Союза! Это большая честь для меня! — закричал хозяин. — Да, да, я всё видел по телевизору. Это замечательно! Передайте привет нашим ребятам! Да-да, они все теперь «наши» ребята!..
Центр управления сегодня разбудил космонавтов мелодией популярной песни «Подмосковные вечера». Пресс-конференция с борта двух состыкованных кораблей.
Сегодня мы с Мишей Ребровым отправились в гости к миссис Фэй Стаффорд в сопровождении Билла дер Бинга из протокольного отдела Центра, который говорит по-русски. У генерала Стаффорда самый скромный дом в округе. В доме по-настоящему дорогих вещей я не увидел. Разве только коллекцию хороших охотничьих ружей в отдельном шкафу, ключ от которого он всегда носит с собой.
— Вы думаете, он с ним и в космосе? — спросил я.
— Вполне могу это себе представить, — засмеялась миссис Стаффорд.
Японские эмали, дешёвенькие акварельки с видами Парижа. Роспись Палеха: Ростов Великий. Пианино. Маленький телевизор. Книжный шкаф. В гостиной два мягких дивана, скромный стендик с регалиями генерала. Банджо и ещё какой-то музыкальный японский инструмент, названия его не знаю. В кабинете – ружья, маленькие модели космических кораблей, на которых летал Том. Шахматы. Нумизматическая коллекция.
Жена Стаффорда держится очень просто. Спокойно. «Волнуетесь ли вы за Тома?» – задал Ребров не самый умный свой вопрос. Она только улыбнулась. Беседовали.
— Том очень много работал последние три года. Особенно трудно давался ему русский язык: возраст уже не тот, чтобы учить чужой язык, да к тому же такой трудный, как русский. Правда, дома он редко им занимался, но и бывал дома тоже нечасто...
Семья командира «Apollo». Томас Стоффорд с женой Фэй и дочерьми Дион (слева) к Катрин
Наша старшая дочь надумала было поступать в университет, но потом планы свои поменяла и сейчас работает в администрации отеля в Остине. Младшая окончила школу, будет учиться в колледже. Любит музыку, литературу... Она родилась в Германии, где мы жили в 1954-1959 гг. У нас есть катер, и Том с девочками увлекается водными лыжами. Обычно ездят без меня. Пожалуй, это их любимое занятие... Мы избегаем шумных и весёлых компаний...
Том с восхищением рассказывал мне об Эрмитаже. Я очень хочу увидеть Эрмитаж... (Рассматривает подаренный нами фотоальбом.) А снега в Хьюстоне не бывает никогда... В этом доме бывали ваши космонавты – Шаталов и Елисеев. Леонов покорил меня своим юмором. Мне кажется, самая приятная часть программы ЭПАС – возможность познакомиться с вашими людьми... Перед отъездом Тома на космодром я ему сказала: «У тебя было много приключений с «Джемини», думаю, что тебе достаточно прошлых воспоминаний...» 126 . Я проснулась рано и видела старт «Аполлона». Признаюсь вам, что это единственный его старт, который я видела. Не могу смотреть. Очень волнуюсь...
126
Во время полёта на «Джемини-6» Т.Стаффорда и У.Ширры, который планировался на конец октября, а состоялся в середине декабря 1965 г., не только сроки, но и программа полетачасто пересматривались. «Джемини-6» сближался до 30 см с кораблём «Джемини-7». Через полгода во время полёта на «Джемини-9» Т.Стаффорд контролировал более двухчасов выход Юджина Сернана в открытый космос.