Замки на их костях
Шрифт:
Если бессемианский дворец – жемчужина страны, солнце, вокруг которого вращается вся жизнь, то дворец, в который ступает Дафна этим вечером, – длинная тень Фрива, средоточие его дикости и жестокости. В свете свечей не видно ни тени золота, ни сияющей эмали, ни блестящего мрамора. Сплошь камень и дерево, узкие коридоры, устланные толстыми шерстяными коврами серых оттенков, да скудный декор. И если вход дворца в Бессемии светел и украшен картинами в позолоченных рамах и фарфоровыми вазами с живыми цветами, то здесь царит полутьма и видно лишь
Дафна плотнее укутывается в накидку из горностая.
– Я должен проведать королеву, – говорит король Варфоломей, как только они оказываются внутри. – Байр, ты проводишь Дафну в ее покои?
Не дожидаясь ответа, король спешит прочь по темному коридору. Дафна и Байр остаются в неловком молчании.
– Мне очень жаль, – говорит она, когда тишина становится невыносимой. – Я вижу, что он был тебе дорог.
– Он был моим братом, – после некоторого молчания отвечает Байр, как будто этим все сказано.
Так и есть. Пусть Дафне и не нравится Байр, но она не может представить, каково ему сейчас. Если бы Софрония или Беатрис умерли, она не знает, как бы вообще смогла дышать.
– Мне очень жаль, – снова повторяет она, потому что больше ей нечего сказать.
Он один раз кивает, а затем пристально смотрит на нее своими серебряными глазами. Его коснулись звезды, думает Дафна, хотя это уже было известно из информации шпионов. Она никогда до конца не понимала, какая женщина пожелает ребенка только для того, чтобы потом его бросить? Варфоломей на момент зачатия был даже не королем, а просто одним из солдат. В Байре так много загадок.
Он делает короткий, нерешительный поклон.
– В конце коридора есть гвардеец, который покажет тебе твою комнату, – говорит он Дафне, прежде чем развернуться и уйти. Она осталась одна в странном замке, в чужой стране. Ее мир перевернулся.
Дафна ходит по спальне. Она меньше, чем та, что была у нее в Бессемии, но ее это радует: крошечная комнатка лучше сохраняет идущее от камина тепло, чем большое пространство. Толстые зеленые бархатные занавески защищают комнату от холодного уличного воздуха, а кровать и софа завалены мехами белого, серого и коричневого цветов. Тканый серый шерстяной ковер, украшенный завитками зеленого плюща, покрывает каменный пол почти от стены до стены.
С тех пор, как она приехала, прошло несколько часов, и часы в углу показывают, что уже почти два часа ночи. Горничные пришли, переодели ее во фланелевую ночную рубашку и снова ушли. Несмотря на поздний час и напряженный день, она не может уснуть. Она ничего не может сделать, кроме как ходить и думать.
Принц Киллиан мертв.
На самом деле это ничего не меняет. Ее послали сюда, чтобы выйти замуж за принца, и она так и поступит. Ничего не изменится, кроме имени в брачном контракте. Это то, что сказала бы ей ее мать, будь она здесь.
Но это не вся правда. Она провела всю свою жизнь, готовясь выйти замуж за Киллиана: узнавала
А вот Байр – загадка, которую она не понимает и которая ей не нравится. И, кажется, это взаимно. Тактика, которую она спланировала для Киллиана, с Байром не сработает. Ей придется начинать с нуля.
К тому же часть ее не может перестать думать о письмах Киллиана, мальчика, которого она знала от и до, даже не встречаясь с ним. Она не была Софронией, потерявшей голову и сердце из-за нескольких добрых слов, но когда она думает о Киллиане, холодном и безжизненном, то чувствует глубоко в груди укол, напоминающий горе.
Так не пойдет. Она встряхивается и пытается сосредоточиться.
Печать.
Изначально она планировала дать себе несколько дней, чтобы обустроиться и выяснить, как украсть королевскую печать, избегая при этом внимания, но теперь, когда все так неопределенно, Дафна цепляется за то единственное, что может сделать. Тем более, думает она, учитывая поздний час и недавнюю смерть принца, в замке будет спокойнее, чем обычно, что дает ей прекрасную возможность все разузнать.
Она натягивает поверх ночной рубашки плащ, берет с прикроватной тумбочки свечу и ускользает из тепла своей комнаты в холодный и пустой коридор.
Бессемианский дворец никогда не казался темным. Даже ранним утром там всегда было светло и шумно. Слуги начинали приносить кофе и завтраки в покои одних аристократов, в то время как другие дворяне только возвращались домой с бала или банкета, начавшегося накануне вечером. Там никогда не стояла такая тишина, как здесь.
Это и беспокоит Дафну, пока она на цыпочках идет по черному как смоль коридору, а свеча излучает небольшую ауру света, достаточную, чтобы видеть на несколько футов перед собой.
Часть ее хочет вернуться в комнату, но она знает, что у нее никогда не будет другого такого шанса: даже если ее поймают, она может широко раскрыть глаза и заявить, что потерялась, пытаясь раздобыть стакан воды, потому что только приехала и еще не знакома с расположением комнат.
Она знает, что ее мать хранит печать в своем кабинете в запертом ящике стола. Кажется, это для начала хороший вариант. Планировка дворца ей непривычна, но она помнит, что они пошли от входа в ту же сторону, что и Варфоломей, а это значит, что ее поселили в королевском крыле. Кабинет короля, вероятно, здесь же, но для удобства он должен быть расположен ближе ко входу в дворец, чтобы по пути на аудиенцию посетители не проходили через личные покои его семьи.