Замкнутое пространство (сборник)
Шрифт:
Будтов сглотнул:
— Нет, не делайте ничего… Пусть меня оставят в покое… И Дашку с батей пускай не трогают…
— Слыхали? — Волнорез торжествующе обернулся. — Эй, ты, животное! Быстро сними браслеты с дамы!
Де-Двоенко бросился к Даше; ключ от наручников прыгал в его трясущихся руках.
Пока он трудился, Цогоев занялся милицией.
— Спокойных снов, — шепнул он первому верзиле, который давно ничего не соображал и только рад был рухнуть на грязный пол бесчувственным кулем. Спокойных снов, — шепнул Цогоев второму, водя перед
— Скоты! Пойдете на хозяйственные работы! — погрозил им пальцем Цогоев. — Короче говоря, — повернулся он к Вове, — здесь еще и халатность, поставившая под угрозу смысл жизни личного состава.
— Может, сразу проведем трибунал? — деловито предложил Волнорез, продолжая удерживать пуговицу Захария Фролыча. Осмелевший кот пытался поиграть с его львиной лапищей.
— Давай, — пожал плечами Цогоев. — Тут работы на пять минут. Вопрос-то ясный.
— Нет, так не пойдет! — встрепенулся дедуля, до сих пор отчаянно искавший, к чему прицепиться и тем отсрочить неизбежную расправу. — Это процессуальный произвол! Нарушать регламент не вправе даже Ревизоры!
— Ну, обжалуешь, если останешься жив, — успокоил его Волнорез. — Кто ты вообще такой? Кто он такой? — обратился Вова к Цогоеву.
— Я сила Света, добрый Светоч, — гордо ответил дедуля.
Этого Ревизоры уже не могли стерпеть.
— Хоть иногда думайте, что говорите! — закричал Цогоев.
— Совсем не фильтрует, — вторил ему Волнорез, отпуская Будтова и подступая к дедуле.
Тот закрылся локтями:
— Я уважаемый человек! Ветеран! Уберите руки, не смейте ко мне прикасаться!..
Цогоев остановился от него в двух шагах и решительно кивнул:
— Давай трибунал.
Дедуля схватился за грудь. По лицу Де-Двоенко побежали струйки пота, а нос разбух, и со стороны могло показаться, что он тоже вот-вот превратится в каплю и шлепнется.
— Папаша, вы бы погуляли на свежем воздухе, — посоветовал Волнорез Фролу Захарьевичу, который к тому времени уже пережил первую фазу сложного состояния и постепенно вступал во вторую, еще сложнее.
— Куда ж мне пойти… я подожду.
Вова сдернул с пальца чудовищный перстень и сунул хозяину.
— Ступай, ступай… Ревизоры — гаранты стабильности, и угол останется углом… а не сектором круга и не усеченным конусом, — он грозно посмотрел на Минус Первого.
Фрол Захарьевич, помолодевший на пятьдесят лет, вскочил, подобрал черную собачку и бросился к двери.
Цогоев проводил его сочувственным взглядом и снова взялся за Консерватора.
— Верни им лица, — потребовал он строго.
Минус Первый, с которого давно сошли остатки прежнего лоска, набрал в грудь воздуха и прикрыл веки. Будтов почувствовал, что по лицу его что-то течет.
Даша Капюшонова не успела возразить, и теперь беспомощно охала, держась за распухающую щеку. Фиолетовый плод созревал, наливаясь соком. Даша почавкала, и по лицу ее стало видно, что вкус у нее во рту стал тот же, что у Захарии Фролыча.
— Вы получили новые документы, Спящий? — осведомился Цогоев.
Будтов отрицательно помотал головой.
— Что ж, тем лучше, — Цогоев вдруг улыбнулся, и в лике его проступила небесная красота. — Тогда идите.
— Куда? — осторожно спросил Захария Фролыч.
— Откуда нам знать? Можно — домой. Можно — присоединиться к папе. Поможете, кстати, продать нашу вещицу. Он человек старый, плохо разбирается в ювелирных изделиях и легко наживет себе новые неприятности.
Даша, не дожидаясь, пока ей скажут, шмыгнула за дверь.
— А как же Сон? — не унимался Будтов.
— Идите! — повысил голос Ревизор. — Тут сейчас будет не до вас. Тут… — он помолчал, мрачно уставившись на подсудимых. — Процесс начнется, в общем. Понятно? Вам лучше ничего не видеть.
— Ладно, — просто ответил Захария Фролыч и медленно попятился в коридор, в любую секунду ожидая новых неприятностей. Ревизоры нетерпеливо следили за его отступлением. Спящий вышел в коридор, но совсем уходить не стал. Он прижался к стенке и весь обратился в слух. В комнате заговорил Волнорез, из голоса которого исчезло все, что так или иначе напоминало о его временной оболочке.
— Мы поражаемся скудости вашей мысли, — выговаривал он. — Не трогайте его. Вы знаете, что будет? Знаете? Не знаете. Вот и оставьте его в покое. Вы даже не представляете, что произойдет, если вы его тронете.
Закаркал Светоч:
— Ваше превосходительство! Мы все прекрасны и удивительны, но только не во Сне… Мы руководствовались лучшими побуждениями, рисковали жизнью…
Минус Первый — голос его, как с удивлением отметил Будтов, окреп — не дал дедуле договорить:
— Позвольте вмешаться! Позвольте усомниться в компетентности Канцелярии! Кто вам сказал, что дело в Спящем?
— А в чем же еще может быть дело?
— А в том! Об этом судачат на всех углах! Почему Канцелярия так уверена, что мир не был создан пять минут назад?
— Как — пять минут назад? С чего вы взяли?
— С того! И в мировой литературе этот факт, который вы, уважаемые, прохлопали, давно…
— Да что вы бредите! Где вы подцепили эту глупость?
— Это не глупость!..
В комнате началась свара. Посыпались угрозы, обвинения и оскорбления. Мигнул свет, на пол упало что-то громоздкое.
Будтов, не слушая дальше, на цыпочках вышел из квартиры. Через секунду он стоял на улице и поверхностно дышал, соизмеряя желания с действительностью. Кот соскочил на асфальт и тоже нюхал, но что и с чем соизмерял он, не смог бы сказать даже самый проницательный Ревизор.