Замок ледяной розы
Шрифт:
– Так это вы? Вы с ней…
Оскотт изменился в лице и подскочил ко мне. Прошипел, хватая за запястье:
– Ты никому об этом не скажешь, ведьма!
– Я и не…
– И я позабочусь, чтобы тебе никто не поверил! Завтра же утром сдам тебя королевской страже. Думаю, в Сенате найдутся дальновидные люди, которые постараются дознаться, откуда снова взялось мерзостное колдовство, что мы уже уничтожили много веков назад. А они найдутся, поверь!
Я сцепила зубы, чувствуя, как подступает паника. Я ведь слышала, что у Оскотта обширные связи в Сенате. Леди Темплтон рассказывала
А ещё я смотрела в глаза своего преподавателя и видела там иррациональный ужас. Страх перед магией, который закладывается в нас с детства – с тех самых «Легенд эпохи Завоевания», что детям читают перед сном. Оскотт не остановится, не попытается со мной договориться или как-то запугать. Он хочет просто-напросто меня уничтожить, как зловредное насекомое.
Изо всех сил я дёрнула руку, но Оскотт держал крепко. И тут меня осенило.
– Светлячок, ко мне!!
На мой крик откуда-то из глубины подземелий раздался слабый отголосок рычания. Вот только его услышала не я одна.
– Какая удача! Одним махом избавлюсь от обоих исчадий тьмы.
Оскотт сделал несколько широких шагов, таща меня за собой, и захлопнул дверь в подвал. Несколько раз повернул ключ, торчавший в двери, а потом положил его себе в карман.
Я отчаянно вырывалась и попыталась ударить Оскотта, но тщетно. Почему в книгах маленький, но добрый, всегда побеждает большого и злого? Почему в жизни побеждает сила?
Только оказавшись снова в своей комнате, услышав, как щёлкает замок и снаружи звенит ключ, я, наконец, по-настоящему осознала всю серьёзность своего положения.
Я заперта в комнате одна до рассвета. А на рассвете за мной придут. С третьего этажа я не спрыгну – слишком высоко, а под окнами каменная мостовая, разобьюсь насмерть. К тому же, даже для того, чтобы устроить какое-нибудь сумасбродство с простынями, потребуется выбить прочные оконные рамы, которые на зиму запирались. А окна Оскотта почти под моими, он непременно услышит. Леди Темплтон нету в школе. Мой пёс закрыт в подвале, и еще счастье, если он выберется оттуда живым, учитывая, какая дрянь там обитает. Единственный человек, который знает, что на самом деле произошло – Аврора – на стороне моего врага. А он в отсутствие старой леди и ректора – единственная власть в Эбердин. Где сейчас Рон и что с ним, я даже думать боюсь. Магию исчерпала до дна, и как долго она будет восстанавливаться, понятия не имею.
Что ж… кажется, у меня есть все шансы узнать на своей шкуре, каково пришлось тем мохнатым чудовищам-эллери, когда они проиграли в Великом Завоевании.
(6/7 - 13)
Вот только даже эти звери не сдавались до последнего – когтями и зубами сражались за свою жизнь и свободу. Так неужели же я покорно сложу руки? Мне вспомнились картины на стене. А еще тот гобелен, фамильный гобелен Винтерстоунов, на котором умирал последний эллери.
Ни за что. Я ни за что не сдамся! Ведь я
Панику и целую охапку тревожных мыслей я постаралась затолкать подальше в своём сознании.
Итак. Что у нас есть?
Для начала я попыталась выяснить, не остался ли где-нибудь в комнате забытый ключ. Оскотт забрал себе мой, который торчал в двери, а ключа Авроры нигде не было, хотя я самым бесцеремонным образом перерыла весь её шкаф и тумбочку. Значит, он был у неё с собой. Получается, этот вариант отпадает.
Попыталась расковырять замок шпильками – но, видимо, для этого нужен какой-то особый навык домушника, которым я не обладаю. Выломать дверь же у меня не получится, как бы ни старалась – она была тяжёлая, прочная, строители постарались на славу.
На секунду у меня в голове мелькнула мысль просто-напросто закричать и позвать на помощь, чтобы проснулся кто-то из соседок за стенкой. Но обдумав как следует эту идею, я от неё отказалась. Что-то мне подсказывало, что если устрою переполох, то всё, чего добьюсь – сюда явится Оскотт и тогда мне не поздоровится. В лучшем случае утра я буду дожидаться под его неусыпным надзором.
Для очистки совести подёргала оконную раму – но сдвинуть её с места было гиблое дело, а металлической ручки-ключа, при помощи которого открывалась форточка, у меня не было.
Что ж… кажется, немагические способы исчерпаны.
Я достала из-под подушки свой трусливый камень. Долго-долго сверлила его укоризненным взглядом, который призван был пробудить в магическом подарке совесть. Если она у него, конечно, была.
Но то ли, всё-таки, совести не было, то ли она спала ещё более крепким сном, чем язычок пламени в глубине камня, который светился совсем слабо – но он так и не откликнулся на все мои призывы и укоры. Заколка, подаренная Замком ледяной розы, так и вовсе годилась, судя по всему, только на то, чтобы вызывать у меня не вовремя разные загадочные видения и мешать целоваться.
Какие-то бестолковые подарки у этих замков, если честно! И приходится с грустью констатировать – слишком мирные. Вот прям сейчас я пожалела о том, что в них нету хотя бы капелюшечки злости. Иногда она тоже необходима – чтобы суметь защитить то, что дорого.
Оставалась последняя надежда – на то, что восстановится моя собственная магия.
Осторожно подув на кончики пальцев, которые до сих пор ныли и болели, я попыталась вызывать искры. Они с трудом, очень слабые, но откликнулись. Правда что с их помощью можно сделать?
Я направила магию в сторону дверного замка. Вдруг получится его расплавить?
Но всё же я, наверное, еще не слишком виртуозно владела своими силами, потому что темнеть и обугливаться стало дерево вокруг замка, в воздухе запахло гарью. Не хватало пожар устроить в школе! А ещё до меня дошло, что расплавленный замок уж точно не откроется, а скорее всего и вовсе меня замурует в комнате. Этот вариант лучше оставлю до момента, когда за мной придут.
– Ай!
Я чуть не подпрыгнула, услышав сдавленный возглас боли из-за двери.