Замок ледяной розы

Снегова Анна

– Ох, Кэт! Как же я рад тебя видеть. Хочется разделить свои восторги с кем-то, кто видел этот склеп до того, как отцу пришла в голову счастливая мысль снова вдохнуть в него жизнь. Правда же, великолепный бал?

К тому моменту я нервно общипала уже, наверное, почти всю гроздь крупного зелёного винограда.

– Я тоже жутко рада тебе, Эдди! Как твои дела, как учёба в Эбердин?

– Отлично, учёба отлично… - он не смотрел на меня, а шарил глазами в толпе, кого-то высматривая. – Ну ты развлекайся, не скучай! Я к тебе ещё подойду.

Он

пружинисто вскочил и ушёл, затерялся среди гостей. Я осталась одна. На освободившееся место немедленно уселась полная пожилая дама в бордовом платье. Неодобрительно покосилась на меня, вгрызающуюся в персик, поджала губы и раскрыла здоровенный веер.

Я поперхнулась, положила недоеденный персик обратно в вазочку и бочком, стараясь не привлекать внимания, смылась с дивана. Решила, что лучше пойду отыщу отца.

И всё-таки… я тоже нет-нет, да бросала беспокойные взгляды в толпу. Я тоже высматривала кое-кого. Ничего же, если я поищу отца немного кружным путём?..

И я пустилась в осторожное плавание по бурлящим волнам этого пёстрого говорливого океана, огибая беседующих джентльменов и щебечущих дам, отпрыгивая от снующих туда-сюда с подносами лакеев и стараясь не наступить на какую-нибудь резвую собачонку.

Наконец, моё упорство было вознаграждено.

Я засекла-таки впереди знакомую спину! Даже на балу он так и не изменил привычке к чёрному. Узнать было легко.Рона наполовину скрывала от меня толпа, да с моим ростом и трудновато было разглядеть что-то, если только не подпрыгивать, конечно. Я принялась протискиваться быстрее, опасаясь, что снова потеряю его в толчее.

Тут стоявшая впереди пара отошла в сторону, намереваясь присоединиться к танцующим, открыла мне обзор… и я замерла, будто с разгону налетев на стену.

Потому что Рон смеялся. Открыто и весело смеялся, стоя рядом с какой-то высокой блондинкой в розовом. Она сжимала в изящных руках бокал и рассказывала что-то, наверное, очень смешное.

И, наверное, я неприлично долго их разглядывала, стоя на одном месте, не шевелясь и конечно не решаясь сделать и шагу навстречу. Потому что на моё плечо неожиданно легла мягкая рука отца и он тихо сказал мне добрым и немного печальным голосом:

– И правильно, моя девочка. Мы не должны навязываться хозяевам замка. Уже то, что нас пригласили в такое блестящее общество – огромная честь. Мы должны знать своё место.

– Да, папа. Я понимаю, папа, - прошептала я, глотая слёзы и послушно давая себя увести.

В этот момент Рон-таки заметил нас и учтиво поклонился. Ведя свою спутницу куда-то мимо нас, он притормозил и безукоризненно вежливо поприветствовал:

– Добро пожаловать в Замок! Надеюсь, путешествие было не очень утомительным. Моё почтение – мистер Лоуэлл, мисс Лоуэлл!

Я никогда в жизни не подумала бы, что так сильно буду скучать по обидному прозвищу «Черепашка». Что отдала бы всё на свете, лишь бы Рон снова назвал меня так.

Когда Рон и его барышня скрылись в толпе, отец

бросил на меня сочувствующий взгляд и украдкой погладил по голове.

– Глупышка – ты что, думала, юные графы так и будут носиться с тобой по замку, как в детстве? Тебе всего восемь, моя дорогая. Мистеру Эдварду четырнадцать, мистеру Рональду – пятнадцать. Ты для них – всего лишь забавный ребёнок. У юношей их возраста совсем другие интересы.

Я понимала.

Я всё прекрасно понимала.

Наверное, просто глупо было столько времени скучать и думать, что в замке точно так же ждёт встречи со мной мой первый настоящий друг.

Когда высокие часы в углу пробили десять, хозяин замка попросил гостей собраться у той из стен зала, что была противоположной от входа.

Она вся была занавешена белой тканью. Я только сейчас заметила.

Гости такой плотной толпой окружили лорда, что только своевременное предупреждение Торнвуда, который по секрету посоветовал занять места в первом ряду заранее, позволило мне не оказаться затоптанной нетерпеливыми гостями. Кажется, хозяин приготовил какой-то сюрприз. Даже музыка прекратилась, и лишь возбуждённые перешёптывания и смешки украдкой нарушали тишину.

Наконец, высокий и прямой, величественный как никогда граф Винтерстоун встал перед толпой, как дирижёр перед оркестром, прокашлялся и заговорил:

– Дорогие гости! Я счастлив, что бал дарит вам столь же искреннее наслаждение, как и мне.

Благодарный шумок по рядам и учтивые кивки.

– В честь кульминации вечера я хочу представить вам необычную диковинку. Крайне редкую, потрясающую по красоте и исторической значимости вещь, которую лишь недавно усилиями королевских реставраторов мы смогли восстановить. Гобелен, вытканный в первые годы после победы Великого Завоевания.

Изумление и предвкушение в глазах гостей. В воздухе сгущается нетерпение. Кто-то подался вперёд. Кто-то кому-то отдавил ногу.

– Он преступно пылился в заброшенных покоях Замка ледяной розы, пока мы, наконец, не вытащили его на свет, чтобы продемонстрировать своим уважаемым гостям. Пусть же память о событиях тех лет навсегда останется в наших сердцах – и мы никогда не забываем, в честь чего был учреждён когда-то Праздник ледяной розы!

Кивок графа. Двое лакеев ставят табуреты и тянутся к самым дальним углам, почти подпирающим потолок.

Я смотрела на гобелен, пока ещё завешенный белой тканью, и всё внутри переворачивалось от плохого предчувствия. Как будто кто-то схватил моё сердце ледяной рукой и сжал в ладони. Мне отчаянно не хотелось, чтобы лорд Винтерстоун снимал завесу.

Рон неслышно подошёл откуда-то сзади и встал слева от меня.

Я вздрогнула и подняла на него глаза. Всё такой же высокий. Я, наверное, никогда не догоню его, сколько ни буду стараться подрасти.

Он пожал плечами в ответ на мой немой вопрос и невозмутимо проронил, глядя прямо перед собой: