Замок Менфрея
Шрифт:
— Ты хочешь сказать… у тебя есть друзья в труппе?
— Ты всегда говорила, что я не перестаю тебя удивлять, и ты никогда не знаешь, что я выкину в следующий раз. Ну как, ты удивлена?
Я согласилась, что так оно и есть.
— Тебе понравится, Хэрриет.
Гвеннан купила билеты, и мы вошли в зал. Из программки я узнала, что то была постоянная труппа, гастролировавшая в Плимуте и дававшая, кроме традиционного Шекспира, пьесы Генри Артура Джонса и Пинеро.
Но в данный момент меня больше интересовала Гвеннан. Она явно пустилась в очередную авантюру. Я замечала знакомые признаки, и меня
Гвеннан указала мне имя в списке исполнителей.
— Эва Эллингтон, — прочла я. — Кто это?
— Не догадалась?
Я покачала головой.
— А помнишь Джейн Эллингтон?
Разумеется, я ее помнила. Я ясно видела перед собой Джейн, стоящую посреди нашей комнаты во Франции и читающую сцены из «Гамлета».
— Господи боже, — воскликнула я. — Неужели?!
— Да, — отозвалась Гвеннан. — Она написала мне, что будет выступать здесь, я пришла — одна, посмотреть на нее. А потом пошла за кулисы — Джейн меня пригласила — и там познакомилась с другими членами труппы. Я была тут уже несколько раз.
— Так вот почему ты решила, что могла бы блистать на сцене! Немного поздно думать об этом, когда ты вот-вот станешь миссис Леверет, разве нет?
— Да, — согласилась она, — поздно. Можно сказать, «бьет одиннадцать».
— Нет, — возразила я, — уже полночь.
— Полночь не настанет, пока не начнется свадебная церемония, — твердо заявила Гвеннан.
— Ничего хорошего из этого не выйдет. Ты ни за что не сумеешь выучить роль.
Поднялся занавес, и начался спектакль. Постановка показалась мне дешевой и безвкусной, актеры играли плохо; но Гвеннан, как ни странно, смотрела словно зачарованная. Ромео, правда, был довольно хорош собой, и я посмотрела в программке его имя: Бенедикт Беллэйрс; а Эва Эллингтон играла Капулетти. Я сразу ее узнала и внимательно следила за ней. Бедняжка Джейн, у которой были такие планы!
После первого акта я поделилась своими соображениями с Гвеннан.
— Ерунда, — бросила она. — Она ведь только начинает. А в такой ситуации это все-таки… достижение.
— По-твоему, она станет второй Эллен Терри и, я полагаю, Ромео — это будущий Ирвинг?
— Почему бы и нет?
— Мне кажется, они даже в начале своей карьеры играли несколько иначе.
— Ты слишком цинична, Хэрриет. Ты всегда была такой. Если ты сама не пытаешься ничего делать, не обязательно шипеть на тех, кто что-то пробует.
— Ну… ты витаешь в облаках!
— Просто я ценю смелость, вот и все.
Я промолчала, но в душе по-настоящему встревожилась.
Мне казалось, что пьеса никогда не кончится. Исподтишка я продолжала поглядывать па Гвеннан: она об этом не догадывалась, ибо неотрывно смотрела на сцену. Это была для меня полная неожиданность, но вполне в духе Гвеннан.
После представления она радостно потащила меня за кулисы. Раньше мне никогда не приходилось бывать в подобном месте, и я нашла обстановку любопытной, хотя и несколько убогой. Было приятно снова увидеть Джейн, и она приняла меня очень тепло. Мы сидели на ящиках и разговаривали. Она сказала, что вполне довольна жизнью и не променяла бы свою работу на самого богатого мужа в мире. Думаю, она намекала на близящееся замужество
Гвеннан разговаривала с Ромео. Он еще не сиял костюма, а его лицо блестело от грима; но я видела, что он очень хорош собой.
— Я хочу представить тебе Бенедикта Беллэйрса, — сказала Гвеннан.
Он взял меня за руку и склонился над ней для поцелуя.
— Добро пожаловать к нам, — сказал он.
Я почувствовала, как у меня по спине пробежал холодок. Этот человек мне не понравился.
Гвеннан стала скрытной, что было странно, потому что она редко держала что-то в себе, и без раздумий высказывала все, что приходило ей в голову. Именно поэтому перемена в ней меня тревожила.
Мы не сумели поговорить по дороге домой — из-за Дины; но я подозревала, что частые поездки в Плимут включали и посещения театра.
Почему она так неожиданно и так сильно этим увлеклась?
Вечером, когда все разошлись спать, я отправилась к Гвеннан: мне захотелось выяснить, насколько все это серьезно. Подойдя к двери, я услышала, что Гвеннан с кем-то разговаривает, но в ответ на мой стук раздалось: «Входите», и я вошла. Гвеннан стояла посреди комнаты в халате — она явно только что что-то декламировала перед зеркалом. Я заметила на столе открытую книгу: это был том Шекспира, который мы читали в школе.
— Джульетта, — заключила я.
— Что ты говоришь?
Я заглянула в открытую книгу:
— Сцена на балконе. Позволь мне послушать. «Ромео! Как мне жаль, что ты — Ромео…» Начни отсюда. Я буду мистером Бенедиктом Беллэйрсом.
Гвеннан вспыхнула.
— Думай что хочешь! — зло сказала она и захлопнула книгу.
— Ты, похоже, правда помешалась на театре, Гвеннан. Что ты собираешься делать?
— Ничего.
— Я всегда чувствую, когда ты что-то замышляешь. Вспомни, у меня нюх на такие вещи.
— Просто меня потряс сегодняшний спектакль.
— А меня нет.
— Ты вообще не способна ничем увлечься.
— Может быть. Разве что твоей игрой. Позволь мне посмотреть твою Джульетту.
— Прекрати.
— Прекращу, когда ты мне скажешь, как далеко все это зашло.
— И оставь этот тон. Ты говоришь так, словно ты — хозяйка дома, которая обнаружила, что ее муж целуется с горничной.
— Итак, ты уже с кем-то целовалась?
— Ну правда, Хэрриет!
— Как насчет Бенедикта? Хороший повод «перебеситься», как ты это называешь?
— Я нахожу его интересным, вот и все.
— А знает ли Хэрри, насколько интересным ты его находишь?
— Перестань! Лучше бы ты не приезжала.
— Может, мне лучше уехать?
— Не будь такой дурой. Как ты уедешь теперь?
— Но, Гвеннан, я очень волнуюсь. Ты уже не школьница; ты — молодая леди, которая выходит замуж. Ты подумала о Хэрри?
— Я буду думать о Хэрри всю оставшуюся жизнь. Я хочу иметь возможность подумать о ком-то другом… в последний раз.
— Да, вот — слова невесты! — воскликнула я. — Гвеннан, пора стать взрослой.