Замок на двоих. Любовь короля эльфов
Шрифт:
– Вовсе не моя!
– Нохллоуэй Дараймен!
– Да хоть в пыль меня развоплотите! – Айкен позволил себе топнуть ногой, несильно, чисто эмоцию показать. И продолжил уже потише: – Филидэль это замутил.
– Замутил, значит…
– Как еще тут скажешь?! Мутный он, посол этот! Сменить его надо давно!
Его величество, давным-давно мечтавший о том же, скривился, словно лимон надкусил.
– Кто бы спорил… Была бы возможность – и запаха его во дворце не осталось бы! Так, Айкен, мы не об этом!
– Он
– За кого? – ошарашенно спросил король.
– Говорил – у них во Дворе желающие найдутся! Мол, сам Оберон в ней заинтересован…
Имя Благого короля Айкен озвучил шепотом.
– Ты что несешь?.. Оберон? – опешил Кэйр. – Жениться на моей пряхе хочет?..
– Да не-ет, ваше величество! Он не жениться хочет, а замуж ее за кого из своих выдать, чтобы, значит, при Благих была.
– Ты откуда знаешь это все?
– Подслушивал, ясное дело, – с достоинством пояснил брауни. – Это, ваше величество, мне несложно. Я здесь управляющий, а не лордик какой.
Ошарашенный поступившей информацией, король пропустил «лордика» мимо ушей.
– И вот я к Филидэлю сам и заявился с предложением. Ну он, конечно, так, чтобы похитить прямо, не помышлял, честно скажу! Но я когда ему сказал, что, мол, всеми силами помогу нахальную человечку от моего короля убрать, тут посол и обрадовался. Обговорили мы все возможности, я и привел Эллу в тот садик… А уж чего там случилось – это Филидэль устроил! И, между прочим, она была вовсе не против с ним погулять! Пряха ваша золотая!
– Не называй ее так, – рассеянно велел Кэйр, задумчиво постукивая пальцами по подлокотнику кресла.
Брауни взметнул кустистую бровь, но смолчал. Только окончательно убедился в своей правоте. И прервал королевские размышления, сменив возмущенный тон на просительно-убедительный:
– Хозяин, а хозяин? А чего там, пусть и забирают добро такое? А? Смертных девиц-то толпы по человечьему миру бегают. Уж вы-то себе найдете еще и получше, да без претензий, да без замашек наглых… Это же надо – учиться ей захотелось! Ну где такое видано, а, хозяин? Не нужна она вам вовсе, пусть Благие вон от нее страдают.
Король скрестил на груди руки и сощурился на своего верного слугу. Преданного слугу. Не предателя ни в коем случае, в этом Кэйр был абсолютно уверен. И потому благодарен…
Глупо и невероятно, но сложилось так, что его величеству совершенно не с кем было откровенно поговорить… Да что там – доверять-то особо никому не приходилось! Кроме вот этого ничтожного брауни. Ну ладно, раз уж с Айкеном он позволяет себе откровенничать, то не ничтожного. Но туповатого, это да! Хотя и тупость исходит из желания услужить и позаботиться.
– Ладно, Айкен, – вздохнул он. – Прощаю… Но больше так не делай! Твоя забота мне шипами
– О мой прекраснейший король! – радостно возопил брауни, хлопнулся на коленки и стукнул головой об пол. – Не держите зла на жалкого слугу, пыль у ваших несравненных ног! О величайший из Плетущих! Что же делать бедному Айкену Драму! Как заслужить прощение самого великолепного из Неблагих?!
– Прекрати! – рявкнул Кэйворрейн. – Простил уже!
– О добрейший из лордов! – взвыл Айкен и приложился об пол еще разок. – Все ради хозяина! – сказал он уже потише. – Кто о вас еще позаботится-то?
– Так, а теперь подробнее! – потребовал его величество. – В чем основная забота? Что ты, в самом деле, себе придумал?
– Она смертная… – негромко проговорил Айкен.
– И?..
– У хозяина уже была одна смертная… Хозяин звал ее в королевы…
– Всё-то ты знаешь… – хмыкнул король, но его чистый лоб на мгновение испортила вертикальная морщинка. – Везде-то твой нос побывал…
– Заботы ради! – твердо сообщил брауни. – И портрет унизительный у хозяина в покоях до сих пор висит, да еще и в богатой рамочке. Который та смертная нарисовала.
– Беата О’Рейли… – проговорил Кэйворрейн, и в голосе его прозвучала едва заметная мечтательность и отголосок тоски. – Да… Но знаешь, Айкен, если бы я действительно ее хотел, то получил бы. Так что… Просто блажь была, если честно. Века тюремного заключения сказались, опять же… Не бери в голову. Кстати, она и тебе ведь нравилась!
– Мне можно, – пожал плечами брауни. – Я не лорд и не король! И Беата не была настолько… мешающей!
– Элла мне не мешает, – задумчиво сказал его величество. – Нет… А вот ее пряжа…
– Настолько великолепна? – с недоверием уточнил Айкен, поднимаясь.
– Да, нити стали прочны. И звенят словно струны. Но они… как же тебе объяснить? Не так послушны, как мне хотелось бы. И, кажется, я понял причину.
– И в чем же причина? – с любопытством спросил Айкен. – Ведь Элла влюбилась в моего короля! Значит, пряжа должна быть безупречна!
Сумрачный Плетущий усмехнулся.
– Любовь бывает разной, друг мой. Видишь ли… Вчера я заглянул в ее сон. Хотел удостовериться, что снюсь ей по-прежнему я, а не какой-нибудь… Филидэль! – сказал он с раздражением.
А брауни напрягся. Хозяин что же – ревнует?! Иначе откуда бы вообще взялась такая вот мысль?
– И что же там было? – осторожно спросил он.
– Ты не поверишь! – хохотнул король. – Там был я! Поедал пошлую яичницу на кухоньке ее дома. В человеческой одежде причем… Такая вот пошлая женская мечта! Уверен, нашим леди я снюсь исключительно на троне.
– И что же с того, ваше величество?
– А то, что эта смертная девочка любит меня.
– Конечно! – удивился Айкен. – Я ж вам и сказал, хозяин, влюбилась она!