Замок на скале
Шрифт:
И тут он услышал голос барона:
– Робин, мой сын с вами в башне?
– Нет, сэр. Освальд Брук увел его в донжон еще до того, как все началось.
Кто-то возразил:
– Освальд Брук лежит изрубленный на площадке возле бомбарды.
Дайтон видел, как напряглось и застыло лицо Майсгрейва. Кто-то из ратников неуверенно проговорил, что старик с мальчиком покинули башню гарнизона еще до того, как прозвучал сигнал тревоги. Наверняка он успел спрятать Дэвида за стенами донжона.
– Дай-то Бог, – едва слышно произнес Майсгрейв.
Дайтон молчал, отойдя в сторону. Его
– Джон, ты должен был их видеть. Ты стоял на этой стене, и они не могли миновать тебя.
Все взглянули в его сторону. Дайтон бросил меч в ножны так, что гарда лязгнула о серебряную окантовку. Чтоб вам всем сгореть в пекле! Снова он ощущал холодное напряжение внутри.
– Я видел лишь Освальда, – буркнул он. – Должно быть, мальчик пробежал по стене, когда я ходил узнать, почему не откликается Эрик. С Освальдом я и словом не успел перекинуться. Когда я вернулся на пост, он уже спускался по лестнице – я слышал, как стучит его костыль.
– Как ты мог не заметить мальчика в блестящем шлеме?
Майсгрейв смотрел на него в упор, и Джон почувствовал прилив ненависти.
– Нет, – упрямо помотал он головой. – Тьма стояла такая, что и сам сатана заблудился бы.
Майсгрейв хотел что-то спросить, но не успел. Оставшиеся на второй стене воины подняли крик, требуя подмоги. Видимо, шотландцы снова двинулись на приступ. Все разом кинулись туда. Но, сбегая по лестнице вслед за бароном, Дайтон думал лишь о том, как разделаться с ним. «Один из нас – или он, или я. Герцог не простит мне, если я не исполню его приказ. Да и Бурый Орел готов что-то заподозрить. Поэтому, клянусь раем и адом, сегодня я убью его!»
Он разглядел, что на Майсгрейве надета лишь легкая кольчуга. Видимо, тот не успел облачиться в полный доспех и, следовательно, куда более уязвим для меча. На голове барона – простой открытый шлем. Дайтон заметил, что барон отставил меч, едва взбежав на стену, взял у кого-то арбалет и стал выпускать стрелу за стрелой. Джон постарался держаться поближе. Когда они с герцогом Глостером обсуждали, каким образом избавиться от Майсгрейва, милорд счел, что в неразберихе осады Дайтону это не составит труда. Но Ричард не мог предвидеть, насколько это окажется трудным, когда сражаешься на верху куртины длиною пятьдесят футов и шириною в десять, где приходится отбивать атаки шотландцев, а человек, которого решено уничтожить, окружен своими верными людьми, готовыми за него положить жизнь.
Таким образом, Дайтон бился с ним бок о бок и ничего не мог предпринять. Они вместе стреляли из бойниц, вместе сталкивали в ров лестницы шотландцев, вместе метали на головы штурмующих тяжелые валуны. Майсгрейв, когда им удалось опрокинуть массивную приставную лестницу, унизанную десятком врагов, весело подмигнул Дайтону, а тот, все еще тяжело дыша, попытался улыбнуться ему в ответ.
В хозяйственном дворе вовсю полыхал пожар. Нападавшим приходилось сражаться в сущем пекле, когда по шлемам барабанят обгорелые головни, а дым разъедает глаза. К тому же они были отлично освещены, и каждая стрела, пущенная защитниками, разила наповал. И когда захлебнулась вторая атака, шотландцам пришлось отступить.
Однако не успели
– Сейчас ты пойдешь в донжон, – мягко, но властно говорил Филип. – Не перебивай!.. Да, ты еще можешь сражаться, я знаю. Но через час ты истечешь кровью, а мне, боюсь, некогда будет прочесть над тобой отходную. Поэтому ты, пока еще можешь двигаться, пойдешь в донжон, отыщешь леди Анну и скажешь ей, чтобы она тебя перевязала. Это мое слово.
– Сэр, ваша супруга уже здесь.
В воздухе провизжала пущенная снизу стрела, ударилась о стену башни и, переломившись, упала на стену. Несколько крестьян собирали на стене и по двору вражеские стрелы, потому что их запас почти совершенно истощился. В этот миг на стену взбежала леди Анна.
Дайтон невольно схватил ее за руку и заставил наклониться:
– Осторожней, миледи!
Она вырвала руку, бросилась к мужу.
– Филип, Дэвид с тобой?
Майсгрейв неподвижно смотрел на нее.
– Если Освальд не отвел его в донжон, то мальчик должен находиться в гарнизонной башне.
Анна обернулась. Гарнизонная башня, темная и опустевшая, слабо выступала из мрака, и лишь отблески пламени на кровле кухни окрашивали ее в багровые тона.
Оливер что-то попытался сказать, но Майсгрейв неприметным для жены знаком велел ему замолчать. Дайтон тоже не произнес ни слова.
– Я пойду за ним, – торопливо проговорила Анна. – Я собрала всех детей в подвале донжона. Там относительно тихо, и дети не так боятся, хотя я и сама едва не лишилась рассудка, когда не обнаружила Дэвида. С ним все в порядке? Тогда я бегу.
Барон не отпустил ее, удержав за руку.
– Нет. Нет, Анна. Сейчас ты должна заняться Оливером. Он истекает кровью… Я сам разыщу Дэвида.
В его голосе не было твердости, однако Анна как бы не замечала этого. Она помогла Оливеру подняться и, поддерживая его, стала спускаться с ним со стены. Оливер оглянулся, и Дайтон видел, как Майсгрейв прижал палец к губам, приказывая ему молчать.
Собиравший стрелы Робин негромко проговорил:
– Вам надо было сказать ей, сэр…
Но Майсгрейв перебил его, грубо выругавшись:
– Что? Что сказать? Если моего сына нет в донжоне, это еще не значит, что он мертв. Мальчишка мог спрятаться, забиться куда-то…
Он не закончил. Взгляд его упал туда, где шотландцы пытались погасить огонь.
– Детей не убивают, – глухо сказал он. – Тем более, если они одеты в бархат и носят шлем. Пусть шотландцы и ненавидят меня, но они больше заинтересованы в выкупе, чем в убийстве ребенка. Я не поверю, что мой сын мертв, пока воочию не удостоверюсь в этом.