Замок Оборотня

Звёздная Елена

Поверить было сложно.

– Что было дальше? – тихо спросила я.

– Дальше? – Лерий грустно улыбнулся. – Технологиями пересечения Граней владели мы и, собственно, те, кто их создал, эти технологии.

– Пришельцы! – догадалась я.

– Они стали хранителями, – подтвердил лорд. – Они хотели жить, их осталось до смешного мало, у них имелось свободное время и знания. И да – в их крови не было слепого подчинения вожаку стаи, чего не скажешь об остальных. Для оборотней слово альфы – закон, и

такие порядки в каждой стае.

Мы вновь продолжили идти вдоль крепостных стен, и я не могла не спросить:

– Что стало с городами оборотней и теми… кто остался только человеком?

– Говорите проще, Ким, лишились зверя, а фактически души. – Лорд заложил руки за спину и спокойно ответил: – Вымерли.

– Что? – не поверила я.

– Они погибли, Ким. – Он грустно улыбнулся. – Дети, рожденные вашими женщинами, стали оборотнями, способными принимать все три ипостаси, и они фактически покидали дома лет с пяти, возвращались же исключительно ради матерей, и то ненадолго. К подростковому возрасту их матери теряли авторитет, и юные волки мчались в Гаэльскую рощу.

– Поиграть? – тихо уточнила я.

– Жить, расти, учиться, – пояснил Лерий.

– И, – я сглотнула, вспомнив ту виденную мной женщину, которая так обрадовалась появлению детей, – они каждый день после учебы возвращались домой?

– Нет, – мужчина рассмеялся, – зачем? Юные оборотни в звериной форме живут в Гаэльской роще несколько лет, для нас это естественно.

– А для людей – нет. – Я обняла плечи, как-то зябко на душе стало. – То есть дети вот так просто уходили, ничего не говоря?

– Это юные самоуверенные и самонадеянные волки, Ким, в их глазах мир принадлежит им, и подчиняются они лишь альфе, а родители – это только родители, о них вспоминают годам к двадцати, а лет семь носятся по роще в стае таких же и познают все прелести звериной натуры.

Остановилась там же!

Представила себе, что я мать, в один прекрасный день мой ребенок рычит на меня, обращается зверем и убегает… И я ничего не знаю о нем семь лет! И так каждый мой ребенок! Да тут с ума сойти можно.

– Что? – с улыбкой спросил лорд непонятно кто по факту.

– Это страшно! – прошептала я. – Это просто ужасно, вот так, в один день остаться без детей.

– Это дети. – Лерий смотрел на меня с недоумением. – Они вырастают и покидают семью, чтобы стать взрослыми и создать свою. Все естественно.

– Нет! – Я просто понять не могла, как он этого не осознает. – У нас связь с детьми… да даже когда у детей семья и свои дети, они все равно приходят к родителям, они общаются, ходят в гости, они…

На меня все так же недоуменно смотрели, а я отошла к стене, прислонилась спиной и тихо произнесла:

– Хороший итог жизни – из родного мира, от близких, родных и друзей оторвали, муж –

даже вида не подает, что любит, исключительно постель – вот что его интересует, дети выросли и ушли, не оглядываясь… Знаете, я их понимаю.

– Кого? – Он подошел ближе.

– Этих женщин. У них, наверное, было такое ощущение, что их просто использовали… муж – для постельных утех, дети – пока была нужна… Это ужасно. Это просто ужасно!

– Почему? – Казалось, оборотень совершенно не понимает меня. – У них было все – богатство, украшения, они ничего не делали по дому и даже спали отдельно от супруга.

– Почему?

– Что почему? – не понял Лерий.

– Почему спали отдельно? – уточнила я.

Немного смутившись, Лерий поправил фиолетовые волосы, затем камзол насыщенного синего цвета и, явно подбирая слова, ответил:

– С оборотнями проще – можно в звериной форме всю ночь проводить в забавах и утро встречать бодрым и полным сил, и даже в человеческой форме оборотни сохраняют эту способность, а человеческим женщинам без сна тяжело, и поэтому их оставляли спать отдельно. О них заботились.

В ужасе смотрю на него и все еще не верю – они действительно не понимают?! Вообще?! Как так можно?

– Лерий, – я подалась вперед, – Лерий, это же хуже смертной казни, Лерий. Это же получается, ты остаешься наедине с собой и своими мыслями. Одна! Совсем! По дому делать нечего, есть слуги, дети вырастают и уходят, а муж фактически пользуется, чтобы после этого встать и уйти. И так всю жизнь? Да тут взвыть с тоски можно, не говоря о том, что хочется просто повеситься от отчаяния, Лерий!

– Не говорите так! – очень жестко оборвал меня лорд. – И не смейте даже думать об этом!

Сказано было зло, а весь налет вежливой учтивости и благодушного расположения улетучился вмиг! И я вдруг поняла странную вещь – мы все шли и шли вдоль стены, а насколько я помню, тут должна быть калитка в сад! Но ее не было. Странно как-то…

– Не смейте повышать на меня голос, – спокойно произнесла я.

Лерий отшатнулся, затем на его лицо вновь вернулась улыбка, полная искренней заинтересованности во мне и нашей беседе.

Нянька, значит…

– А скажите, Лерий, – я мило улыбнулась лорду, – почему оборотни не любят своих женщин?

– Вы не правы, Ким. – Он вновь вернулся к неспешному шагу, и я пошла рядом с ним. – Оборотни живут своей избранницей, дышат ею, смотрят на мир ее глазами. Это сложно описать и невозможно объяснить. А если женщина становится избранной зверем – оборотень фактически попадает в зависимость от постоянного желания обладать телом, вниманием, временем своей избранницы. Постоянного, Ким. И тогда чувства становятся волнами – накатывают волной и отпускают ненадолго, чтобы нахлынуть вновь.