Замок пепельной розы
Шрифт:
Где-то неподалёку хрустнула ветка. Я торопливо одёрнула юбку и огляделась. Нет, вроде бы и правда одна.
А пожалуй, можно и здесь неплохо посидеть. Неохота ещё полпарка хромать.
Крохотная чернильница и пёрышко чёрного лебедя… Касаюсь загнутым мягким кончиком губ, поднимаю глаза к серому осеннему небу… решительно раскрываю дневник.
В который раз уже пытаюсь продолжить одну и ту же фразу.
«Дорогой дневник. Сегодня со мной случилось кое-что странное.
Кажется,
Это чувство, которое поселяется внутри, когда он на меня смотрит.
Дорогой дневник, я до сих пор не понимаю, как такое могло со мной произойти, ведь я считала себя вполне здравомыслящей особой. Но теперь сильно сомневаюсь.
Вчера еще я не знала человека — а сегодня он заполнил все мои мысли. Как будто всё это время внутри была пустота. Но я её не замечала. А вот теперь страшно, что если он снова исчезнет из моей жизни, я провалюсь в эту пустоту и исчезну тоже.
Дорогой дневник, скажи, как наше сердце решает, что этот человек — тот самый? Почему каждый взгляд и каждое слово вдруг становятся такими важными, что начинают определять твоё счастье или не-счастье? За что, за какие заслуги мы даём этому другому такую власть над собой?
А самое главное… что делать, если вдруг ты не совпадёшь… и твоя сердечная дрожь не отзовётся резонансом, не заставит другое сердце биться с тобой в такт… если оно равнодушно?
Может, лучше б я вовсе не знала этого чувства. Этого страха и одновременно мучительного желания прикоснуться, приблизиться хоть на шаг.
Но я никогда ещё не чувствовала себя такой живой. Как роза, что распускается под солнечными лучами его взгляда. И как же я боюсь, что он меня сожжёт и я осыплюсь горсткой пепла к его ногам…»
Перечитала.
Устыдилась.
Не хватало ещё стихи начать писать. Любовные. Хотела ведь серьёзно сесть, разобрать по полочкам, что со мной творится… а из-под пера выходит несусветная чушь.
Я откинулась на скамейке, подняла голову к небу. Чернила сохли. На страницы раскрытого на коленях дневника упал разлапистый жёлтый лист.
Снова хрустнула ветка. Я выпрямилась. Нервно заправила за ухо прядь волос.
— Кто здесь?
Тишина была ответом. Но ощущение чужого взгляда не отпускало.
И тут я увидела спешащего по аллее слугу.
— Мисс Шеппард! Мисс Шеппард! Скорее. Мадам плохо.
Я вскочила, роняя всё, что держала в руках. Не помня себя, бросилась к дому.
У мамы снова был приступ. Лекарства, прописанные столичными врачами, уже не помогали. В конце концов, спасла снова магия Замка ледяной розы. Олав вовремя вернулся и привёз оттуда подарок — синие цветы, на
Олав остался караулить у постели, а меня отправил вон из комнаты, чтобы я не расстраивалась и не шумела своими приставаниями: «а ей уже точно лучше? А ты уверен?!»
Я вышла из маминой комнаты и устало прислонилась к стене. Колени дрожали. Как же хорошо, когда всё хорошо.
И тут я резко распахнула глаза.
Боже.
Дневник остался лежать на скамейке
И я ещё надеялась, что боль в ноге у меня так — несерьёзная!..
Пока я сломя голову неслась через парк, казалось, что вместо кости кто-то воткнул раскалённую кочергу. Щиколотка пульсировала, ботинок стал тесным, даже несмотря на то, что был надет на босую ногу, и я с трудом могла наступать. Но панический страх гнал вперёд.
А ведь я так всегда осторожна была! Гордилась своей предусмотрительностью. Сколько раз брала дневник с собой в парк, где меня посещало самое лучшее вдохновение — и ни разу не потеряла бдительность. Но сегодня новость о мамином приступе совершенно выбила из колеи и заставила забыть обо всём на свете.
И пятой точкой чую, даром мне эта оплошность не пройдёт.
Подбегая… а точнее, подхрамывая к тому самому месту в парке, я притормозила лишь раз.
Справа от тропы, наполовину скрытое алеющими кустами барбариса, возвышалось дерево. И об него споткнулся мой взгляд, потому что оно было… чёрное. Полностью, от кроны до корней угольно чёрное, с трещинами по всему стволу, забитыми седым пеплом. А на поляне, повсюду вокруг него, облетевшие листья кучами угольной пыли. Этого кошмара тут совершенно точно не было утром! Лишь очаровательный в своём осеннем убранстве парк. Правда, не уверена, что не было, когда я стремглав неслась обратно домой, к маме — мне тогда было не до того, чтоб по сторонам глазеть.
Да что ж это творится такое в Шеппард Мэнор?!
Снова и снова на ум пришло воспоминание о какой-то «опасности», которую ожидал встретить в нашем доме Морриган. И все случаи странных поломок и разрушений за последнее время, которые выстраивались в цепочку, уже не получалось списать на простые совпадения. Но и причину я понять не могла. Вся надежда на отца. Когда вернётся, точно во всём сумеет разобраться. Это же папа!
От этих мыслей меня отвлёк девичий смех. Я почти уже подобралась к злосчастной скамейке — она была, помнится, за ближайшим поворотом тропы. К смеху добавлялись весёлые голоса. И как только я в них вслушалась…
Мне захотелось взять первую попавшуюся палку из-под дерева. Почему леди не полагается драться? Что за чёрная несправедливость.
Я решительно поковыляла дальше.
Над парком неслось серебряное журчание смеха Дианы:
— А вот это, вот это послушайте!.. «Дорогой дневник, скажи, как наше сердце решает, что этот человек — тот самый? Почему каждый взгляд и каждое слово вдруг становятся такими важными, что начинают определять твоё счастье или не-счастье?».. Боже, девочки, да наша Бульдожка — романтик!..