Замок с охотничьими угодиями

Оксанин Сергей

– Я же сказал, – ответил Кауниц, – что смог организовать обследование для всех членов семьи. В том числе и для нее.

– Тогда позвольте еще один деликатный вопрос, – аккуратно расставляя слова, спросил Пeтрович. – Ваше замечание о способности невестки на чрезвычайные поступки наводит на мысль, что вы не исключаете того, что она могла убить своего мужа?

– Вполне, – откинувшись на спинку кресла, ответил Кауниц.

– Но тогда это был не только чрезвычайный, но и эксцентричный поступок, – сказал аудитор. – Ведь, согласно механизму реституции, если бы она получила право опеки, то все равно не могла бы полностью распорядиться наследством. Зачем же ей был убивать своего мужа?

– Вы очень верно заметили, – сказал Кауниц. – Да, это мог быть эксцентричный поступок. Не содержащий корыстного мотива.

Я же говорил, что у брата был сложный характер. Может, она просто устала его терпеть? – Он достал из кармана пачку сигарет и закурил.

– Но полностью исключать корыстный мотив нельзя, – возразил Пeтрович. – Если бы она стала опекуншей своего сына, то не смогла бы продать недвижимость в Восточной Европе. Но на ваш здешний фамильный дом это ограничение не распространяется. Она смогла бы продать его.

– Да, – вмещался нотариус, – и мы с ней уже это обсуждали. Дело в том, что после смерти мужа за ним остались долги, оплатить которые его вдова не в состоянии.

– Поэтому я был вынужден, – слово опять взял Кауниц, – взять в банке кредит и выкупить долги брата.

– И что, ваша невестка не оценила вашу щедрость? – спросил Пeтрович.

– Этот жест не был подарком с моей стороны, – ответил Кауниц. – После смерти брата мы созвали семейный совет, пригласили на него доктора Эдера, и он предложил схему, которая устроила всех.

– Я предложил доктору Кауницу, – сказал нотариус, – взять кредит с гарантийным обеспечением со стороны его невестки. В этом случае на нее возлагалась ответственность за погашение кредита. И, если она станет опекуном своего сына, то для возврата кредита она продаст дом. В этом случае у нее останутся средства на покупку квартиры.

– А если опекуном станете вы? – аудитор обратился к Кауницу.

– Я точно также продам дом. И погашу кредит. Мы на том совете приняли решение, что так или иначе дом будет продан. Он мне не нужен. Мне хватает моего маленького домика в Обердорфе.

– Ваше совместное решение продать фамильный дом, – сказал Пeтрович, – значительно упрощает мой разговор с вашей невесткой. Спасибо, что рассказали об этом, – и заметив, как собеседник бросил взгляд на часы, он добавил:

– Тогда у меня больше нет вопросов.

– Ну вот и славно, – затушив сигарету, сказал Кауниц и встал из-за стола. – Очень рад был с вами познакомиться. Надеюсь, после разговора с моей невесткой вы поставите в известность доктора Эдера о его результатах.

Кумушки

Не успел Пeтрович выйти из гостиницы, как его побеспокоил Влад:

– Доктор, вы еще заняты или уже освободились?

– Я только что закончил очень интересный разговор.

– И у нас, благодаря кумушкам Георга, тоже есть интересная информация. Шнайдер уже направляется в наше кафе, а я к вам подъеду попозже.

Когда Пeтрович вошел в кафе, сыщик уже сидел за их любимым столом и потягивал пиво:

– Доктор, вам позвонил Влад?

– Да.

– А он успел рассказать, что мы с Георгом раскопали?

– Нет.

– Тогда заказывайте пиво и слушайте.

Пeтрович сделал знак бармену и сел за столик.

– Итак, – начал рассказ Шнайдер, – мы заходим с Георгом в лавку к зеленщику, он меня представляет, все честь по чести, друг дома, следователь в отставке, и кумушки сразу набрасываются на меня с расспросами, как идет расследование убийства? Я, чтобы их еще больше раззадорить, спрашиваю, почему они так настойчиво наседают на меня? И тут одна из них говорит: «Потому, что прошлое убийство вы не раскрыли.» Тут уже я недоуменно спрашиваю: «Какое прошлое убийство?». «Герра Кауница старшего», – отвечает она. Я задаю вопрос: «А это было убийство?» «Конечно, – отвечает она, – я сама той ночью слышала из их дома два выстрела. Мои окна как раз напротив.» Я отшучиваюсь, а сам делаю знак Георгу, что нам надо идти звонить. Мы покупаем овощи, раскланиваемся, обещаем держать их в курсе и уходим. Но тут я оборачиваюсь и вижу, что та любопытная старушка семенит за нами. Мы останавливаемся. Она подходит к нам и говорит: «Господин следователь, я могу поделиться еще кое-чем. Я думаю, что герра Кауница убил его старший сын, а полиция решила замять это дело.» «Почему вы так думаете?» – спрашиваю я. И тут она меня буквально огорошила: «Потому, что герр

Кауниц был любовником своей невестки. Вот старший сын узнал об этом и убил своего отца.» «А с чего вы взяли, что свекр был любовником своей невестки?» И она мне рассказывает: «Старший сын был аферистом и часто пропадал в разъездах. И вот, когда его не было дома, его жена приходила в спальню к своему свекру.» «Вы это видели?» – спрашиваю я. «Нет, но это было понятно. Окна спальни герра Кауница как раз выходят на мои. И по утрам я видела, как он, раскрыв окно, делает зарядку. А днем из дома часто выходили их дворецкий и няня с малышом, внуком герра Кауница. Дворецкий шел за покупками, а няня выгуливала мальчика. И, как только они выходили из дома, герр Кауниц закрывал гардины в своей спальне. Среди бела дня. Неужели непонятно, для чего?» Мы с Георгом возвращаемся к нему домой, я звоню Владу, все рассказываю и прошу пробить по архивам историю с Кауницем старшим. Вот сейчас он приедет и расскажет ее нам.

– Шнайдер, – сделав глоток пива, сказал Пeтрович, – а вы знаете, что кумушка Георга действительно могла быть права. Насчет этой любовной связи. Я утром узнал, что Кауниц старший не только оплачивал лечение внука, у того очень тяжелая хроническая болезнь, но и завещал своей невестке некоторую сумму, опять-таки предназначенную для лечения. И любовная связь объясняет такую благотворительность.

В этот момент в кафе вошел Влад:

– Друзья, у меня времени только на чашку кофе. Доктор, расскажите нам вкратце, что вам удалось узнать?

– Влад, подожди. Расскажи сначала лучше ты. Потому что мой рассказ может удачно лечь на твой.

– Хорошо, – сказал следователь. – Никакого убийства не было. Франц Кауниц действительно умер от сердечного приступа. Это показало вскрытие. Но причиной его смерти была попытка ограбления. Поэтому это дело и не попало ко мне. И в этом деле только показания дворецкого и рапорт дежурных полицейских. И больше ничего. Старший сын, который жил с отцом, в те дни был с женой и сыном на водах. В Рейнензиштадте, – усмехнулся Влад. – Той ночью дворецкий проснулся в своей комнате, потому что услышал в гостиной какой-то шум. Он приоткрыл дверь, и увидел как двое мужчин снимают со стены картину. Фамильный портрет. Только он собрался выйти и поднять тревогу, как из своей спальни вышел хозяин, в ночной рубашке, но с винтовкой в руках. Она всегда висела на стене в его кабинете, а между спальней и кабинетом была проходная дверь. Хозяин закричал, что будет стрелять, картина выпала из рук грабителей и грохнулась на пол. Видимо, этот грохот напугал хозяина, тот поднял винтовку и выстрелил. И тогда один из грабителей тоже произвел выстрел. Хозяин присел на пол, и дворецкий бросился к нему. А грабители выбежали через парадную дверь на улицу. Дворецкий подумал, что хозяин ранен, но не нашел следов крови. Хозяин просто учащенно дышал. Дворецкий бросился к телефону, вызвал полицию и «скорую помощь». Медики приехали быстрее, и хозяин скончался буквально у них на руках. Потом приехали дежурные полицейские, спокойно расспросили дворецкого и осмотрели гостиную. На потолке, дворецкий принес стремянку, они обнаружили пулю от винтовки. Но следов второго выстрела они не нашли. Значит, у грабителей был просто пугач и не было даже покушения на убийство. Полицейские записали показания медиков и уехали. Дело даже не попало к нам в управление. Мои ребята нашли его только в центральном архиве. Попытка ограбления, повлекшая за собой несчастный случай. Так что, доктор, теперь рассказывайте вы.

– Влад, – задумчиво произнес Пeтрович, – твой рассказ еще более запутал картину. Ты сказал, что хозяина звали Франц Кауниц?

– Да.

– Теперь мне понятно, почему его сын представился как Франц Кауниц младший. Но нынешнего покойника звали Роберт. Возникает вопрос – почему Франц Кауниц дал свое имя не первенцу, а его младшему брату?

– Это вы додумаете на досуге, – сказал следователь, – а пока поделитесь тем, что вы узнали.

– Вкратце не расскажешь. Очень запутанная ситуация с правами на недвижимость. Но в сухом остатке можно выделить то, что у вдовы мог быть мотив убить своего мужа. Но, скорее всего, это был не корыстный, а личный мотив. А рассказ твоего шефа добавил этому мотиву новые краски. Может, это очередное случайное совпадение, точнее, цепь нескольких совпадений.