Замок Саттон
Шрифт:
— Кто вы? — громко спросила она, и ей показалось, что под этим предательским лунным светом он сделал свой последний вздох. И, когда она протянула руку, чтобы дотронуться до его безжизненного лица, зашла луна, и она осталась наедине с ним в этой пустоте, в сплошной тьме, в которую она все больше проваливалась.
Анна Вестон проснулась и обнаружила, что во сне она бродила. Ей как-то удалось пересечь Большой зал, преодолеть подъем по крутой лестнице в кладовые, расположенные в западном крыле дома. Она стояла в той же самой комнате, которая ей только что снилась, и видела, что в ней совсем
Как раз в то время, когда Генри Норрис наконец стал забываться сном, он вдруг услышал шум и мгновенно проснулся. Генри открыл глаза, с изумлением взирая на то, что предстало перед ним. В дверях, одетая в халат из серебристой парчи, стояла Анна Болейн; ее залитые лунным светом волосы сверкали драгоценностями. Она намеревалась пройти через комнату в спальню короля.
— Госпожа… — настойчиво прошептал Норрис.
Она улыбнулась ему страшной улыбкой человека, который должен идти, повинуясь предназначению судьбы.
— Все в порядке, Гарри, — отрешенно сказала она.
Норрис был очень добросовестным придворным. Он вскочил с кровати и оказался у двери в спальню короля раньше Анны. Открыв дверь, он крикнул в темноту:
— Ваше Величество!
— Да, Гарри? — ответил голос короля.
— Маркиза Пемброук, Ваша Светлость.
Норрис услышал громкий вздох Генриха. Вздох мужчины, дождавшегося наконец окончания длительного и опасного путешествия. Как во сне, Анна Болейн вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Вокруг было тихо.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Дул свежий осенний бриз, и Захарий Говард шумно вдохнул носом, как гончая, завидев в туманной мгле очертания французского берега. В его темных кудрях поблескивали крупинки соли от брызг волн, его плащ вздымался от ветра, делая его похожим на парящее в воздухе создание. Он повернулся и снова стал пристально вглядываться: Кале — кусочек английской территории, занимающий, к огорчению Франции, ключевое положение на французском побережье.
Письмо, вызвавшее его, было очень кратким.
«По распоряжению Его Королевского Величества вам надлежит отправиться ко двору в Кале и проявить все свое искусство для удовольствия Нашего великого брата, короля Франции».
На письме стояла подпись Его Светлости, датировано оно было 21 октября 1532 года и отправлено из Булони.
Захарий улыбнулся. Французский посол сдержал слово. Он возвратился в свою страну, чтобы обсудить условия величественной встречи своего монарха Франциска I с Генрихом VIII, но при этом не забыл упомянуть о своем изумлении искусством провидения как прошлого, так и будущего, которым потрясал всех незаконнорожденный сын герцога Норфолка. И поэтому сейчас ему было приказано проделать свои «трюки», как их называли при дворе, для монархов Англии и Франции.
Ухмылка исчезла с его лица. Он так много лет занимался изучением всего, что касалось непознанной силы и мощи Вселенной; он встречал в своих поисках вещи темные и страшные, так же, как и добрые и светлые, поэтому его уже не волновало такое принижение до роли шута. Но тот, кто хочет сохранить голову на плечах, никогда не ослушается королевского приказа. Разве не была Анна Болейн,
Захарий повернулся к деревянному носу корабля спиной. Он знал, что Анна отчаянно хочет зачать ребенка, потому что в этом видит единственную надежду заставить Генриха жениться на ней и избавиться навсегда от железной руки Рима. Именно поэтому Захарий положил в ее личный сундучок, с которым она сейчас путешествует, несколько флаконов с эликсиром, который уже помог многим бесплодным женщинам. Он помнил, как его мать рвала свежие листья малины во владениях Норфолка, складывала их в кувшин с ключевой чистой водой, потом этот кувшин оставляла на ночь в центре священного кольца из деревьев, где, по преданию, когда-то Фрея занималась любовью с Одином. Языческое поверье, тем не менее, Захарий совершал туда поездки раза четыре в год и оставлял несколько таких кувшинов в том самом месте, пока сам прогуливался в окрестном лесу. И совершенно достоверно, что почти все женщины, которые приобретали у него это универсальное средство, в течение года беременели и рожали здорового ребенка.
И вот теперь сама первая леди Англии будет пить это простое стародавнее средство, класть руку на свой живот и просить того, чтобы будущий король был зачат в ее чреве. Но Захарий знал, и это угнетало его, что он не в силах помочь ей — Анна Болейн никогда не родит сына. И она сама никогда не увидит, как будет расти ее дочь, как она взойдет на королевский престол и станет одной из самых могущественных королев, которых когда-либо знала Англия. Он вздохнул и спустился с палубы; иногда дар ясновидения становился слишком тяжелым бременем.
Пока корабль медленно подплывал к берегу, Захарий обнаружил, что на пристани его ожидал Фрэнсис Брайан, человек с холодным взглядом, прибывший встречать его. Немигающий взгляд, вызывающий беспокойство у многих приятелей Брайана при дворе, теперь был направлен на астролога, который спускался по канатной лестнице и впервые в своей жизни почувствовал под ногами землю Франции. Без тени улыбки Брайан официально поклонился.
— Поездка была приятной? — спросил он таким тоном, который показывал, что его совершенно не интересует, каким будет ответ.
— Что? — переспросил Захарий, притворяясь тугоухим. Брайан был вынужден повторить вопрос, но Захарий только дотрагивался до своих ушей и пожимал плечами, в то же время вращая глазами так, что казался совершенно слабоумным. Скрежеща зубами, Брайан оставил попытки заговорить и жестом указал на двух лошадей, которые стояли на привязи неподалеку. Но Захарий просто изобразил на лице идиотскую гримасу и пошел в противоположном направлении.
— Будь ты проклят, — вскричал Брайан и быстро вскочив на коня, поехал вслед за фигурой в черном плаще, которая к этому времени намеренно шагала в направлении зловонной и пользующейся дурной славой части гавани.