Замок (сборник)
Шрифт:
— Так же, как получали удовольствие от союза с Владом.
— Ему нравилось сажать людей на кол, и это давало мне превосходную возможность удовлетворять свои желания, оставаясь в то же время в тени. Влад доверял мне. И в конце я был одним из немногих бояр, на кого он мог полностью положиться.
— Я вас не понимаю.
— А никто от тебя этого и не ждет. Ты на это не способен, я выхожу за рамки твоей компетенции.
Куза попытался сосредоточиться и привести в порядок путающиеся мысли. Столько противоречий… все не так, как должно было быть. Но больше всего тревожило
— В любом случае я ваш должник.
Моласар не ответил.
Поколебавшись, Куза все–таки начал исподволь подводить Моласара к тому самому вопросу, который мучил его сильнее всего.
— А существуют ли еще такие, как вы?
— Ты имеешь в виду нежить? Морок? Раньше были. А сейчас — не знаю. После пробуждения я почуял, что никто не желает признавать моего существования, так что за истекшие пять веков люди сумели, видимо, уничтожить всех остальных.
— А остальные тоже боялись креста?
Моласар напрягся:
— У тебя ведь нет его с собой? Предупреждаю, что…
— Нет, он далеко. Но меня удивляет ваш страх. — Куза указал на стены. — Вы окружили себя крестами из латуни и никеля, тысячами крестов, и вдруг прошлой ночью запаниковали при виде крошечного серебряного.
Моласар подошел к ближайшему кресту и оперся на него рукой.
— Здесь заключена небольшая хитрость. Видишь, как высоко расположена крестовина. Настолько высоко, что это практически и не крест вовсе. Такая форма не вызывает у меня отвращения. Я встроил тысячи таких в стены замка, чтобы запутать моих преследователей, когда решил укрыться здесь. Они и предположить не могли, что существо, подобное мне, может скрываться в постройке, где стены усеяны «крестами». Но данная форма креста имеет для меня особое значение. Позже я тебе объясню, в чем дело, если, конечно, ты заслужишь мое доверие.
Куза упорно пытался обнаружить нечто странное в страхе Моласара перед крестом. Однако надежда на это, едва родившись, умерла. И вновь им овладели тяжелые сомнения. Надо хорошенько подумать. Удержать Моласара и выудить у него что–нибудь еще. Нельзя позволить ему уйти. Пока нельзя.
— А кто они такие? Кто вас преследовал?
— Тебе что–нибудь говорит слово «глэкен»?
— Нет.
Моласар подошел ближе.
— Совсем ничего?
— Уверяю вас, никогда прежде не слышал этого слова.
«Почему это для него так важно?» — подумал профессор.
— Тогда, возможно, они больше не существуют, — пробормотал Моласар, обращаясь скорее к самому себе, чем к старику.
— Пожалуйста, объясните, что такое «глэкен»?
— Глэкены — это секта фанатиков, начавшая свою деятельность от имени церкви еще в Средние века. Ее члены насаждали христианство и в самом начале подчинялись только Папе Римскому, но довольно скоро стали сами себе хозяевами. Они стремились проникнуть во все эшелоны власти, подчинить своему влиянию все королевские династии, чтобы в конечном счете завладеть всем миром — единая вера, единая власть.
— Но это невозможно! Я один из крупнейших специалистов в области
Моласар придвинулся еще ближе и ощерился.
— Ты смеешь уличать меня во лжи в моем собственном доме?! Безумец! Что ты смыслишь в истории! Ты когда–нибудь слышал обо мне или мне подобных, пока я сам не предстал перед тобой? А много ли ты знаешь об истории замка? Ничего! Глэкены — тайное братство. Ни одна королевская семья даже не догадывалась о них, а потом, церковь, если и знала об их существовании, ни за что не признала бы этого!
Куза отвернулся, чтобы не чувствовать смрадного дыхания Моласара, к которому явственно примешивался запах свежей крови.
— А вы как узнали об их существовании?
— Были времена, когда для тех, кого вы называете нежитью, мало что оставалось неизвестным в этом мире. Мы узнали о замыслах глэкенов и решили действовать. — Моласар гордо выпрямился. — На протяжении веков мы противостояли глэкенам. Срывали их планы — они задались целью уничтожить нас всех до единого. Убивали власть имущих, попавших под их влияние.
Он возбужденно заходил по комнате.
— Вначале глэкены даже не были уверены, что мы существуем. Но как только убедились в этом, начали с нами тотальную войну. Один за другим мои братья гибли. И когда я понял, что кольцо вокруг меня сжимается, построил замок и решил сохранить себя в нем, чтобы пережить глэкенов с их планами мирового господства. И похоже, это мне удалось.
— Очень мудро, — согласился профессор. — Вы окружили себя псевдокрестами и впали в спячку. Но все же ответьте мне: почему вы боитесь креста?
— Я не желаю об этом говорить.
— Но вы должны мне сказать! Мессия — Иисус Христос — был ли…
— Нет! — Моласар отшатнулся и, задыхаясь, прислонился к стене.
— Что с вами?
Моласар уставился на Кузу.
— Не будь ты моим соотечественником, я вырвал бы тебе язык!
«Даже само имя Христа приводит его в ужас!» — подумал Куза.
— Но я никогда…
— Не произноси больше этих имен, если тебе дорога моя помощь!
— Но это всего лишь слова.
— НИКОГДА! — Моласар уже овладел собой. — Я тебя предупредил. Никогда, или твой труп ляжет в подвале рядом с телами немцев.
У профессора голова пошла кругом. Необходимо что–то предпринять.
— А что вы можете сказать об этих словах: «Йитгадаль веитгадаш шемей раба беальма дивера хиреутеи, вейямлих…»
— Это еще что за абракадабра? — спросил Моласар. — Какое–нибудь заклинание? Или молитва? Пытаешься от меня избавиться? — Он подошел ближе. — Уж не переметнулся ли ты к немцам?
— Нет, — только и смог произнести профессор дрогнувшим голосом.
В голове у него зашумело, и он судорожно вцепился в ручки коляски. Казалось, комната перевернулась вверх дном и земля уходит из–под ног. Это был сущий кошмар! Чудовище боялось креста, приходило в бешенство при одном лишь упоминании Христа, а древние иудейские молитвы за упокой души, произнесенные на иврите, для него пустой набор слов. Непостижимо! И все же это так.