Замок Сен-Мар
Шрифт:
Ворота замка тоже были открыты – барон выставил для своих подданных столы с закусками, вином и пивом. Диего невольно отклонился от цели, но Диана сурово дернула его за локоть и вернула на путь праведный, который вел к аллее, протянувшейся почти от самых ворот до крыльца. Летом здесь, должно быть, было тенисто и прохладно, но сейчас сплетающиеся над головой голые ветви деревьев напоминали Диего тюремные решетки.
– Не понимаю, с чего барон решил пригласить в свой замок первых встречных, – пробурчал он. – Опасно это все…
– Не трусь, большой брат, – Диана похлопала его по руке, – я тебя защищу! А вообще – чему ты удивляешься?
Диего засопел. Вот это ему не нравилось еще больше. Не хватало только, чтобы похотливый козел принялся тянуть руки к Диане!
– Кстати, мы идем не в замок, – добавила девушка. – Замок-то – вот.
Они прошли больше половины аллеи, и справа Диего увидел старый донжон, неведомым чудом уцелевший с XIII века. Одинокая башня посреди заметенного снегом ухоженного сада казалась такой неуместной, словно попала сюда из иного мира – где в ходу узкие бойницы вместо окон и стены такой толщины, чтобы их не пробил самый мощный таран. Оборотень принюхался. Человеческим теплом не пахло – башня оказалась нежилой. На ее шпиле должен бы реять стяг барона – но не реял, потому что погода с утра оставалась тихой и совершенно безветренной.
Совсем другим был жилой «замок» – точнее, дворец, возведенный лет сто пятьдесят назад, красивый, белый, увитый гирляндами и лентами. Экипажей и карет перед ним стояло достаточно много, и Диего немного полегчало: может, Диана затеряется среди дам и девиц и останется незамеченной.
Лакей, встречающий гостей, был несколько смущен тем, что они пришли пешком, подозрительно изучил приглашение, подписанное лично Сен-Маром, не менее подозрительно рассмотрел Уикхема и с тяжким вздохом пропустил новоприбывших в дом. Там шубку Диану и плащ Диего принял второй лакей, а третий повел их к распахнутым дверям бального зала, из которого лился густой аромат человеческой толпы – в этом амбре запахи пота, духов, одежды, обуви, мыла, пыли, восковых свечей и газа из светильников смешивались с острыми нотами вина и еды, с терпким оттенком огня в камине.
Камин пылал вовсю – его огромный зев был виден еще из холла. Свет свечей в канделябрах смешивался с освещением от газовых плафонов – барон Сен-Мар, человек прогрессивный, заменил ими свечи в массивных люстрах. Вдоль стен тянулись столики с легкими винами и закусками, пахло пылью из тяжелых складок бордовых портьер, и всюду вились гирлянды из белых дубовых листьев и трехцветных лент.
– Месье и мадемуазель Уикхем! – возвестил лакей, и на рекрутов обратились десятки глаз. Общество, которое собрал у себя барон, оказалось провинциальным, но не лишенным аристократического лоска – хотя Диего был уверен, что прежние владельцы этого зала почувствовали бы себя глубоко оскорбленными тем, что здесь собрались не только люди благородной крови (интересно, как они это определяют? На вкус она такая же, как неблагородная).
– А, дети почтенного профессора! – воскликнул Сен-Мар. – Прошу, прошу! Рад вас видеть!
Он устремился навстречу Уикхемам. Барон был одет элегантно, по последней столичной моде, и выглядел среди гостей как королевский фрегат среди утлых баркасов со следами былой роскоши. Единственное, что немного объединяло Сен-Мара с остальными, – красно-бело-золотая лента через грудь, сколотая на плече дубовым листом из белого золота, усыпанным жемчугом. Не все могли позволить себе такие роскошные листья, а многие гости
Барон небрежно кивнул Уикхему и склонился над рукой Дианы. Девушка мило улыбнулась, а Диего немедленно ощутил, насколько похолодало в зале от взглядов дам и девиц. Сен-Мар был весьма перспективным вдовцом с их точки зрения и тоже своего рода объектом охоты. Несколько загонщиц склонились друг к другу и неодобрительно зашушукались, пока остальные ловчие испепеляли негодующими взглядами замшевый костюм Дианы: юбку без кринолина, приталенный сюртук и белую рубашку с отложным воротничком, где красовалась единственная уступка женственности – полоска кружева.
– Я, кажется, как-то не так оделась, – пробормотала Диана.
– Вы обворожительны, – уверил ее барон и положил руку девушки на свой локоть. – Позвольте, я представлю вас сливкам нашего общества – не столь блестящего, как в столице, не столь интеллектуального, как в доме вашего отца, но весьма родовитого.
Диана оглянулась на Диего, и Сен-Мар добавил:
– Ваш брат может продегустировать вино и наши традиционные закуски.
Это в целом звучало получше, чем «пошел вон», но недалеко ушло по своему смыслу. Барон с девушкой скрылись в толпе гостей, оставив Диего одного. Гости этому тоже были не рады, и когда Уикхем стал осматриваться, то плавно отступили, оставив его один на один со столиком с закусками. Единственным, кто не убежал, оказался высокий худощавый мужчина с черными волнистыми волосами, густыми усами и большими черными глазами, и в нем Диего с некоторым изумлением узнал того типа, которого чуть не столкнула с лестницы Диана.
Тип не проявил никакой враждебности (хотя вчера был очень недоволен) – напротив, он приветливо улыбнулся и жестом пригласил оборотня к столику, который оказался в их единоличном распоряжении. И пусть от этого человека нестерпимо разило магией, Уикхем не смог устоять – благо аромат закусок был восхитительным.
– Угощайтесь, – добродушно сказал мужчина. – У барона лучший повар в Эксавеле.
– Благодарю, – ответил Диего, с некоторой осторожностью приблизившись к столику.
– Как жаль, что барон нас не представил, увлеченный другими хлопотами. Карлос Анастазия, доктор философии, профессор. – Он приложил руку к груди и слегка поклонился. – С кем имею честь?
– Диего Уикхем, – пробурчал оборотень. Он не слишком-то хотел знакомиться, к тому же его быстро разочаровали закуски – не вкусом, но размером. В них едва можно было вонзить клык, и они исчезали за один укус.
– Похоже, мы оба здесь для того, чтобы развлекать аристократическое общество, – с усмешкой заметил профессор Анастазия. – Что поделать, знать и ее привычки.
Он, видимо, хотел поболтать, и Диего, припомнив уроки, которые им дал в поезде сэр Айртон Бройд, шеф полиции, со вздохом решил, что раз подозреваемый сам идет на контакт, то не стоит его отпугивать.
Профессору, несмотря на его почтенное звание, на вид было около тридцати или тридцати пяти; оборотень обратил внимание на тонкий белесый шрам, пересекающий его худое лицо – от середины носа через всю левую щеку к мочке уха. Руки у доктора были худощавые, с тонкими пальцами и сбитыми костяшками, словно он не искал ответы на сложные философские вопросы, а выбивал их у мироздания силой.
– Опасное дело философия, а? – сказал Диего и бросил выразительный взгляд на шрам. Доктор Анастазия негромко рассмеялся: