Замок серебряной розы

Снегова Анна

Честно сказать, будь воля Ричарда, он засунул бы меня обратно в постель на всё оставшееся до родов время – тем более, что мы-таки водрузили её на положенное место, в спальню в одной из башен. Подозреваю, что обложить меня подушками и привязать ещё для надёжности к спинке, чтоб не ускакала, – его тайная, но увы, несбыточная мечта.

– Мы пришли! – возбуждённо воскликнула я и ткнула пальчиком в перчатке в сторону крохотной лавки с красной двускатной черепичной крышей, которая притаилась в переулке. Вывеска-крендель, несколько неумело и кривовато нарисованная, намекала,

что это именно то место, что я увидела во сне.

Здесь точно найдётся то, чего мне так непреодолимо захотелось!

Судя по тому, что в своём городе я знала уже каждый камушек, эта лавка сладостей открылась здесь недавно.

Ричард остановил меня на полпути к вожделенной цели, к которой я пёрла с целеустремлённостью вола в пахотной борозде.

– Гаяни, только договоримся сразу! Мороженое я тебе куплю, какое захочешь, но если там и правда найдется то, что ты придумала…

– …увидела во сне! – перебила я.

– …то ты его есть не будешь, а только понюхаешь! Не уверен, что арбуз и горчица – безопасное сочетание вкусов, - занудным тоном потомственного профессора диетологии попытался сбить мой энтузиазм Ричард.

Я праведно возмутилась, разумеется:

– Но зачем же мы тогда так долго сюда тащились, если даже не попробовать? Нет, если ты настаиваешь, мы конечно можем вернуться назад… - но не успел он просиять, как я добавила: - я как раз собиралась сделать перестановку в Восточной башне, переложить черепицу в Западной в тон витражей и перекрасить стены в правом крыле в стиле импрессионизма.

– Это ка-а-ак? – протянул Ричард со страдальческим видом джархана, у которого заболел разом каждый из его двенадцати зубов мудрости.

– Это когда я беру три ведра с красочкой разных цветов, - вдохновенно начала я.
– Кисть побольше, стремянку, и начинаю от души… -

– Стоп, стоп, стоп! Я понял! Всё, что угодно лучше твоего инстинкта гнездования! Арбузно-горчичное, значит арбузно-горчичное, - сдался Ричард и аккуратно помог мне перебраться через лужу. – Но только лизнёшь! – сурово добавил он, едва я собралась рассыпаться в благодарностях. И я, естественно, их проглотила.

Вот же жмот!

Всю неделю так издевается. Вчера не дал гуталин лизнуть, а позавчера – попробовать мелки в детской комнате, которую я готовила нашему малышу. А ведь я даже не покушалась на голубой и розовый, выбрала самый экологически чистый, беленький!

…Колокольчик на двери звякнул, когда мы вошли в лавку.

Там совсем не было народу, несмотря на ясный погожий денёк и толпы праздношатающихся. Видимо, хозяин и впрямь совсем неопытный – кто ж ставит лавки со сладостями вдали от маршрутов гуляющих мамочек с детьми?

Ричард сжал мои пальцы и не пустил дальше.

Я невольно остановилась тоже – и не сразу поняла, что его так насторожило, что глаза сузились и чёрный взгляд приобрёл ту жёсткость, которую я у него уже очень, очень давно не видела.

За прилавком стоял и видимо, в тысячный раз увлечённо полировал его дырявой тряпочкой, человек, которого я бы в последнюю очередь ожидала здесь увидеть.

И в моём сне его

не было тоже. Там словно не хватало фрагмента о том, что произойдёт в лавке. Я видела только путь к ней, и особенно отчётливо – мороженое в покрытой инеем витрине… вон той.

Магические кристаллы для выращивания искусственного снега – недавнее изобретение бытовых магов – мешало растаять неуклюжим башенкам из разноцветных оплывших шариков самых невообразимых цветов. Стены лавки от пола до потолка были в узких полочках, на которых рядами громоздились кривые леденцы, пакетики с самодельными конфетами весьма неаппетитного вида и шоколадные фигурки, которые на вид были и вовсе довольно жутенькие. Вот я бы, например, ни за что не купила своему ребёнку вон ту страшненькую шоколадную ящерицу или разинувшую клыкастую пасть шоколадную… змею.

Я вздрогнула.

– Чего-то желаете? – человек за прилавком, казалось, только теперь заметил вошедших. Как будто ему вообще не были важны покупатели. Как будто его увлекал сам процесс изготовления его уродливых сладостей.

Ричард молчал, по-прежнему изучая продавца.

Я же искренне хотела выдавить из себя хоть какие-то слова учтивости, хотя уже без сомнения понимала, кто перед нами. Но язык прилип к горлу.

Малыш в животе затих и не шевелился, хотя совсем недавно выплясывал джигу-дрыгу на моих рёбрах.

– У вас есть арбузно-горчичное мороженое? – ровным тоном спросил Ричард. Если бы человек за прилавком чуть лучше знал его, от такого тона уже бы покрылся липкими мурашками и поспешил спрятаться под этот самый прилавок.

Но он не знал.

Вернее, основательно забыл.

Дориан Дрейк весь просиял и поспешил к витрине, на ходу выуживая из кармана ситцевого фартука затрапезного вида грязный совочек.

– Как вам повезло! Только сегодня изобрёл этот вкус. Такого вы нигде больше не отыщите, во всём Королевстве!

– Это точно, - сдержанно подтвердил Ричард. Он, не отрываясь, следил за каждым движением продавца этой странной лавки. А рыжий с блаженно-счастливым видом, даже высунув кончик языка от усердия, наляпывал в вафельный стаканчик то из одной, то из другой горки мороженого по кривому шарику.

– Вот, пожалуйста!

Я посмотрела на протянутый мне стаканчик, обёрнутый салфеткой, как на гадюку.

Ричард сам взял лакомство и бросил на прилавок деньги, отказавшись от сдачи. Пока продавец с зачарованным видом сгребал и пересчитывал монеты, пробуя их на зуб, муж молча, без единого слова повёл меня к выходу.

Я больше не спорила.

Даже когда мороженое отправилось в ближайшее мусорное ведро. Надеюсь, никакие птицы или кошки не потравятся шариками, растекающимися на глазах в безобразную ядрёно-розовую и пронзительно-жёлтую жижу.

Не знаю, какой из Дориана Дрейка был королевский гвардеец, но кондитер из него, кажется, получился преотвратный.

Вот только он был совершенно очевидно, абсолютно счастлив на новой работе.

– Ты не обиделась, что я… - начал Ричард.

– Нет-нет, нисколько! – я энергично потрясла головой. – Уже перехотелось.