Замок Шамбла
Шрифт:
– И давно он ушел?
– С полчаса, но не думаю, чтобы он ушел далеко.
– Почему вы так думаете?
– Он ходит с большим трудом.
– Как только он вернется, скажите ему, что я его жду.
– Слушаюсь, господин Тюрши.
Она хотела уйти, но госпожа Тарад задержала ее.
– Жанна, — сказала она, — приведите ко мне Юпитера.
Когда Жанна удивленно посмотрела на нее, госпожа Тарад продолжила:
– Да, я хочу видеть эту бедную собаку, так преданную своему господину.
Жанна вышла, но через несколько минут вернулась одна.
– Где же Юпитер? — спросила госпожа Тарад.
–
– Что за странности! — удивился Тюрши.
– Тем более что он никогда не убегает, — заметила Жанна Шабрие. — Это случилось только один раз, вчера вечером, незадолго… до несчастья.
– Жак Бессон ушел с ружьем, — прошептал бригадир, наклонившись к уху госпожи Тарад.
Это странное стечение обстоятельств удивило и Тюрши де Марселанжа, и его сестру.
– Вот как! — обратилась госпожа Тарад к бригадиру. — Вы думаете?..
– Я полагаю, что ненависть и постоянное рычание Юпитера представляли для кого-то опасность и что теперь эта опасность… исчезла.
– Что же нам делать?
– Изменить план.
Он обменялся несколькими фразами с братом и сестрой, которые, по-видимому, одобрили его предложение.
– Как только Жак вернется, — велела госпожа Тарад Жанне, — приведите его сюда.
– Слушаю, сударыня.
– И не говорите ему, что господин бригадир здесь.
– Не скажу, сударыня.
Жак Бессон пришел через пять минут после этого разговора. Жанна, не дав ему положить ружье, повела его к Тюрши де Марселанжу, который, как она объяснила, хотел видеть его сию же минуту. Заметив бригадира, Жак сильно смутился. Не дав ему времени собраться с мыслями, на что тот рассчитывал, бригадир вдруг задал ему страшный вопрос:
– Жак Бессон, что вы сделали с Юпитером?
Эффект, произведенный этими простыми словами, превзошел все ожидания бригадира. Убежденный в том, что его заманили в западню, Жак побледнел и не смог ничего ответить.
– Вы молчите, — мрачно произнес бригадир. — Может быть, если я осмотрю оба ствола этого ружья, они ответят мне за вас?
Эти слова, которыми бригадир хотел окончательно добить Жака, оказались его спасением. Он тотчас овладел собой и, подавая ружье бригадиру, холодно сказал:
– Смотрите.
Бригадир осмотрел оба ствола и увидел, что они заряжены. Теперь настала его очередь побледнеть.
– Разрешите идти? — спросил Жак.
Тюрши де Марселанж утвердительно кивнул, и Бессон вышел, внутренне торжествуя, но внешне, как всегда, спокойный и невозмутимый.
XV
В тот же вечер Жак Бессон вернулся в Пюи. Было семь часов и дамы ждали его к ужину, потому что с недавнего времени графиня ла Рош-Негли, такая высокомерная с богатыми мещанами, такая надменная с мелкими дворянами, чтобы считать их равными себе, фамильярно допускала к своему столу бывшего свинопаса. Ее раздирало беспокойство, и она не смогла бы притронуться ни к одному блюду до возвращения Жака, способного избавить ее от лихорадочного волнения. Не в силах совладать с нестерпимой пыткой неизвестности — худшей из всех пыток, графиня не раз подходила к окну и с нетерпением смотрела в ту сторону, откуда должен был появиться Бессон. Она знала, что в это время в Шамбла находятся прокурор, судебный следователь и жандармы. Несколько раз в ее голове промелькнула
– А если он все расскажет?
– Наконец-то, вот и он, — произнесла госпожа Марселанж, услышав на улице стук колес экипажа.
Минуту спустя Жак уже входил в столовую, где его ждали дамы. Взглянув на него, графиня сразу поняла, что в замке произошли какие-то важные события. Заметив, что Жак стал бледнее и слабее, чем раньше, она решила не говорить с ним о делах, пока он не поужинает. Трапеза оказалась непродолжительной, поскольку все только и думали о том, что случилось в Шамбла, ведь для них это был вопрос жизни и смерти.
– Ну, что там нового? — нетерпеливо спросила графиня, когда убрали со стола.
– Новости очень плохие.
– Вот как?
– У нас появились два очень опасных врага.
– И кто же это?
– Господин Тюрши де Марселанж и госпожа Тарад.
– Госпожа Тарад?
При упоминании этого имени графиня вздрогнула. Часто встречаясь с госпожой Тарад в свете, она пыталась подчинить ее своей воле. Но в этой молодой женщине графиня встретила необычайную твердость духа, сочетавшуюся с гордостью и достоинством, способными противостоять ее высокомерию. Графине пришлось признаться себе в том, что она ценой огромных усилий завоевывает авторитет, влияние и уважение в свете, в то время как госпожа Тарад пользуется всем этим только потому, что ведет себя естественно.
Госпожа Тарад, молодая, красивая и всеми уважаемая, никогда не давала ни малейшего повода для сплетен и пересудов. На ее лице отражались вся чистота ее помыслов и все благородство ее характера, между тем как графиня вполне оправдывала слова из письма господина Шомуру господину Марселанжу, относившиеся к его теще: «Нет ничего неприятнее женщины, пользующейся всеми благами жизни, если она становится ханжой. Тогда она делает несчастными всех, кто ее окружает».
Это моральное превосходство раздражало графиню ла Рош-Негли, которая в конечном итоге возненавидела госпожу Тарад. Графиня почувствовала в ней человека гораздо более сильного, чем она сама, и это вызвало у нее какой-то смутный, подсознательный страх. Вот почему она так встревожилась, узнав от Жака Бессона, что госпожа Тарад в Шамбла. Она тотчас почуяла, что это ее самый опасный враг, но сдержалась, когда спросила Жака с деланым равнодушием:
– Неужели госпожа Тарад осмелилась произнести мое имя при вас?
– Она осмелилась на большее, графиня, — серьезно ответил Жак.
Она продолжила с презрительною улыбкой:
– Любопытно узнать, что она еще такого сказала.
– Она объявила, что ей известен убийца ее брата.
Госпожа Марселанж побледнела.
– Она назвала его? — холодно спросила графиня.
– Да, ваше сиятельство.
– И какое же имя она назвала?
– Жак Бессон.
Это имя, произнесенное будничным тоном и с бесстрастным выражением лица, словно громом поразило обеих женщин. Воцарилось гробовое молчание, нарушаемое лишь их взволнованным прерывистым дыханием. Жак сидел с каменным лицом и ждал, что же еще спросит графиня. Немного придя в себя, она продолжала: