Замок тайн
Шрифт:
Он вышел величественной походкой; оставшиеся еще долго с возмущением обсуждали его поведение.
— Он уехал, — заметила Рэйчел, выглянув в окно.
— Скатертью дорога, — оправляя фалды юбки, встала Ева. Она была скорее весела, чем взволнована — поведение дяди лишь позабавило ее. Потом она с улыбкой взглянула на Рэйчел: — Ты станешь пэресой, Рэч. И это верно, как судьба. Видит Бог, ты достойна этого, как никто из нас. И уж тогда-то ты будешь самой завидной невестой в Англии! Видишь, как славно все складывается.
По сути, ее не обидело, что титул, в обход ее, старшей дочери, переходил к младшей. Как бы эгоистична ни
Она выскользнула из летней гостиной, где все еще обсуждали странное поведение Энтони Робсарта, незамеченной.
— А где сейчас ваш брат Николас, леди Рэйчел? — почтительно обратился к девушке мировой судья Эзикиэл Бате. — Думаю, нам следует поставить его в известность.
Почему-то этот вопрос привел присутствующих в некоторое замешательство. Все глядели на Рэйчел, но она, хоть и побледнела, ответила со спокойным достоинством:
— Николас Робсарт проживает во Франции, в провинции Бретань, у родни своей матушки Бомануаров.
— Бомануаров? — переспросил с беспокойством судья. Его несколько нервное, пухлое лицо вдруг вытянулось. — Бомануаров? — вновь повторил он и нахмурился, словно припоминая что-то. — Это не те Бомануары, сын которых сбежал из родового замка и поджег корабли в порту, а племянник главы рода избил епископа Байе?
Рэйчел надменно вскинула голову:
— Я не знаю, о чем вы толкуете, милостивый государь. Бомануары — это древний, почтенный род, они ходили в крестовые походы под знаменем Людовика Святого и принимали участие в знаменитой «Битве тридцати» в годы Столетней войны. Глупая выходка кого-то из Бомануаров не может опорочить столь прославленное имя. Леди Шарлотта де Бомануар была второй женой моего отца и родила ему сына Николаса.
Ее голос как-то странно звенел, когда она произносила все это, а взгляд так и полыхал.
— Да, да, конечно, — пробормотал мировой судья и вскоре поспешил откланяться.
Стивен подошел к Рэйчел:
— Кажется, Джулиан Грэнтэм тоже родственник Бомануаров? Помню, он говорил, что якобы ничего не знает о вашем брате.
Рэйчел проглотила ком в горле.
— Ради Бога, мистер Гаррисон, не сейчас. Я очень утомлена. Если можно, мы обсудим все позже.
Стивен пристально смотрел на нее и поцеловал ей руку.
— Уже темнеет. Вы и в самом деле утомлены, простите меня. Думаю, мы обсудим все завтра.
Ева нашла короля у Джулиана. Грэнтэм чувствовал себя уже лучше, краски вернулись на его лицо, и ел он с аппетитом. Хотя на голове его была повязка, он уже улыбался и уверял Его Величество, что хоть сегодня готов вскочить в седло и скакать. Однако когда появилась Ева, он сразу помрачнел и сжал зубы так, что на щеках обозначились желваки. Казалось, он еле переносит прелестницу.
Ева поспешила увести короля. Расположившись в одном из покоев, в эркере большого окна, она поведала ему о странном поведении дядюшки, а главное, о том, что теперь она богата, так богата! Она нежно и испытующе смотрела на него, ожидая ответа, и пыталась бодриться, но явно нервничала: пальцы ее чуть дрожали, когда она перебирала складки юбки.
Карл уловил ее напряжение. Он мягко улыбнулся, прижался губами к ее руке, но глаза его остались серьезными. Во-первых, для себя
— Ты не оставишь меня, мой прекрасный король? — тревожилась Ева, испытующе заглядывая ему в глаза.
Карл ощутил себя негодяем. Но что значили все человеческие чувства и переживания в сравнении с его высшей целью — вернуть трон отца?
Поэтому он ушел от прямого ответа и расспросил Еву подробнее о тексте завещания. Он поинтересовался, что думает Ева о своем брате Николасе и о том, как скоро он может предъявить права на пэрство. Ева отвечала как-то неопределенно, но у Карла сложилось впечатление, будто она вообще сомневается, что Николас воспользуется титулом отца. Скорее всего этот шаг был предпринят Робсартом, чтобы уберечь для дочери пэрство в связи с ожидаемыми претензиями Энтони. Ева считала, что Рэйчел достойна стать пэресой, даже в обход ее, старшей дочери, и это умилило Карла. Но, с другой стороны, разве Ева не метила выше — на место королевы? Она так убежденно говорила об этом, хотя он сам дал ей повод, попросив ее руки.
Сейчас для короля этот вопрос был наиболее мучителен. Он вновь ушел в сторону и заговорил о загадочном убийстве лорда Робсарта. Кому это было выгодно? Он стал расспрашивать Еву, кто и в какой очередности прибывал в замок в то утро, после мятежа. Она, словно через силу, заставила себя сосредоточиться: сначала прибыл Энтони, затем лорд Джулиан Грэнтэм, который, узнав, что короля все еще нет в Сент-Прайори, тут же уехал его искать и вернулся только с Его Величеством и сопровождающими. Потом приехала Рэйчел, но ее Карл не мог ни в чем заподозрить — не могла же Рэйчел убить собственного отца, даже если со смертью последнего она становилась свободной и богатой. А вот Энтони… Он-то рассчитывал, что с гибелью старшего брата перед ним откроются широчайшие перспективы. Николаса он просто не брал в расчет, так как о том редко заходила речь, да и все считали, что Николас незаконнорожденный. Поэтому Энтони вполне мог, предварительно похитив мушкет, рано утром убить брата. Недаром же он так отвлек внимание всех, заверив, что лорд Дэвид отправился в Эймсбери. Откуда он мог это знать? Может, конечно, он и в самом деле слышал, что барон говорил о поездке за подмогой, но мистера Гаррисона это озадачило с самого начала. Хотя где был всю эту ночь сам Стивен? Он и словом не обмолвился об этом…
Карл сказал ей о своих сомнениях насчет Стивена; Ева выглядела озадаченной, даже испуганной.
— Стивен, конечно, был очень привязан к отцу, но все же его карьера была испорчена, и ничего, кроме места помощника шерифа, ему не светило. С другой стороны, он был моим женихом и мог рассчитывать, что титул пэра достанется не Рэч, а мне. И все же… О, силы небесные!
— Что такое? — забеспокоился Карл, видя, как расширились глаза Евы. Но хоть, слава Богу, она уже не донимала его вопросом об их браке. — Что такое, Ева? — вновь спросил он.