Замок тайн
Шрифт:
Следующие дни прошли на удивление спокойно, если учесть, что все словно старались не выказать своего страха. Зверское убийство Элизабет Робсарт потрясло всех даже сильнее, чем гибель Джека, – если смерть слуги хоть как-то можно было объяснить, то убийство Элизабет выглядело загадочным и ужасным. Обитатели замка косились друг на друга, но молчали. Кем-то произнесенная фраза, что-де, когда прибудет барон Робсарт, все выяснится, почему-то сразу прекратила все вопросы и догадки. Стивен видел, как сестры понимающе переглянулись, словно вздохнули с облегчением, и это его еще более опечалило. Похоже, они знали, в чем дело, но если и казались взволнованными, то явно не собирались
Энтони Робсарт держался даже спокойно, а гости были поглощены тем, что утешали женщин: Трентон – Еву, а Джулиан – Рэйчел. Пожалуй, только эти двое мужчин были по-настоящему встревожены и терялись в догадках. Но даже они не требовали, чтобы начиналось следствие. Они с охотой поддержали членов семьи в том, что расследование следует отложить до прибытия барона, и согласились с общим решением скрывать до времени причины гибели Элизабет Робсарт. Ева сама переговорила со Стивеном. Он уехал, сказав напоследок, что всегда поспешит к ним, если понадобится помощь.
Несмотря на мрачную атмосферу, царившую в Сент-Прайори, все остались довольны его отъездом. Карл по-прежнему не расставался с Евой. Рэйчел была молчалива и задумчива, предоставив управляться со всем дяде Энтони. Порой она странно поглядывала на него. Преподобный как-то сразу изменился, а теперь выглядел едва ли не довольным. Рэйчел сторонилась его, общаясь, лишь когда это было необходимо.
Джулиан проводил время по-своему – то уезжал кататься верхом, то одиноко бродил по замку или удалялся в парк. Его не останавливало даже то, что погода испортилась и теперь все время моросил мелкий сентябрьский дождь. Один раз, прогуливаясь вдоль стены парка, он обнаружил в ней ту небольшую калитку, сквозь которую когда-то прошла Рэйчел. Джулиан отметил, что им с королем всегда необходимо иметь запасной выход.
Промокший до нитки, он возвращался в замок, старательно обходя руины у озера. Порой он подавлял в себе желание пойти к ним, ибо его влекло туда, но едва он приближался, как начинал испытывать безотчетный, почти животный ужас. Словно чем-то веяло от этих старых камней – чем-то жутким, от чего перехватывало дыхание и леденела кровь.
Джулиан возвращался в замок, а там теперь царил преподобный Энтони, словно после сестры и в отсутствие лорда Дэвида он стал полноправным господином. Один раз, идя по коридору, Джулиан слышал, как служанка Долл говорила Ребекке Шепстон:
– Нашего пресвитера раздуло от важности, как корову от мокрого клевера.
Джулиан невольно улыбнулся. До чего же меткое сравнение! Действительно, маленький, сухонький Энтони Робсарт сейчас словно казался выше – он вышагивал с гордо поднятой головой, для важности опираясь на посох убитой сестры, и даже стал будто дороднее: изо всех сил выпячивал живот, силясь придать себе больше солидности. Он провел кое-какие изменения в замке: руководил перестановкой мебели, велел поменять портьеры, заставил челядь провести генеральную уборку, натереть всю мебель воском и вымыть полы. Для этого он пригнал в замок целый отряд помощников, заявив Рэйчел, что желает увеличить штат прислуги. Прежде девушка во всем уступала желаниям дяди, но тут она осталась непреклонна. Она согласна, чтобы днем в замке находились чужие, но требовала, чтобы к вечеру посторонние покидали его пределы.
Ева ни во что не вмешивалась, она уделяла внимание лишь Карлу. Они то сидели в каком-нибудь укромном уголке, то прохаживались рука об руку по галереям замка, то уходили гулять или кататься верхом. Даже непогода не останавливала их. За трапезами они вели себя не менее откровенно, особенно Ева.
Но у Джулиана находились и другие заботы. Рэйчел Робсарт. Она очень нравилась ему. Порой после ужина, когда у девушки не было дел, она присаживалась с вышиванием у камина, а он располагался рядом, и они вели долгие спокойные беседы. Рэйчел оказалась девушкой разумной и начитанной, у нее на многое имелась своя точка зрения, и Джулиану было интересно с ней. К тому же она обладала удивительным достоинством и стыдливой сдержанностью, которые ей так шли. Джулиан находил ее восхитительной. Один раз девушка сокрушенно пожаловалась, что пропал один из мушкетов, что украшали стену холла.
– Как это пропал? – удивился лорд.
– Это старинное пороховое оружие, дорогой фитильный мушкет из Австрии. Его ствол украшала серебряная насечка, а приклад был с инкрустациями из перламутра и жемчуга. Я точно помню, где он висел в холле: на стене, слева от дверей. Там есть и другие мушкеты, старинные кулеврины [17] и пистолеты с самыми современными колесцовыми курками. Поэтому я не сразу и заметила исчезновение этого мушкета.
Джулиан пожал плечами:
17
Кулеврины– во Франции XIV–XVI вв ручное огнестрельное оружие.
– Его просто убрали в другое место, и все. Вы спрашивали дядюшку? Он ведь сейчас так стремится все переделать.
Девушка говорила, что справлялась у него, но тот лишь раздраженно отмахнулся. Она спрашивала и у слуг. Кто-то сказал, что последний раз оружие снималось со стен, когда Ева стреляла по голубям. Поэтому она спросила и у Евы, но сестра сказала, что оружие осталось тогда у Джека Мэррота и это он должен был вернуть его на место.
Джулиан и Рэйчел умолкли, почувствовав некоторую неловкость. У Джека уже не удастся ничего спросить. Рэйчел украдкой бросила взгляд на Джулиана. Его глаза были задумчивыми, почти отрешенными. Потом он повернулся к ней, заметил, что уже поздно, и, пожелав спокойной ночи, удалился.
Когда он уходил, Рэйчел долго глядела ему вслед. Если днем, следя за прислугой, погруженная в лихорадочные хлопоты по дому, работу на маслобойне и в кладовой, она почти не вспоминала о галантном госте, то эти вечера, когда дождь стучал в окно и тихо потрескивали поленья в камине, будили в ее душе романтические настроения. Ей нравился Джулиан, он был так красив! Но ощущалась в нем какая-то отстраненность, которая и пугала, и влекла к нему; он пришел из другого, незнакомого ей мира – много повидал, бывал в сражениях, вел совсем иную жизнь. Он в самом деле заинтересовал Рэйчел, но главное, благодаря ему она не так тосковала о Стивене. Невольно девушка сравнивала двоих мужчин, пытаясь разобраться в своих чувствах к одному и другому. Рэйчел давно знала, что любит Стивена, но ее всегда смущало, что, помимо возвышенных чувств, она еще и желает его столь страстно, что это порождало в ее душе стыд и муку.