Замок Тенмар
Шрифт:
Разглядишь тут что лишний раз — если старик свечи экономит.
И гардину на окне вряд ли отодвинут до весны, а жаль! Там, наверное, сейчас ясная и звездная зимняя ночь. Или зимний вечер, или утро.
Темнеет зимой рано, а рассветает поздно. Ирия с болезнью совсем запуталась со сменой дня и ночи.
Если она выживет сегодня — настежь распахнет в комнате все рамы. Если, конечно комнату гостье еще оставят…
Распахнет — и увидит яркую луну и россыпь мерцающих звёзд!
А пока есть лишь чужой полумрак чужих апартаментов
Полумрак — и живой сгусток ненависти и злобы. С ним нужно пить горьковатое вино. И говорить. Даже если совсем не хочешь. Ни того, ни другого.
Догорают тусклые свечи, тоскливо колотит в ставни одинокий ветер. Молчит старый герцог, вот-вот опустеет изящный бокал. И закончится время.
А в одной из галерей высокомерно усмехается со стены молодой, аристократично прекрасный двойник Ральфа Тенмара. Нестареющий.
— Тебе нравится вкус этого вина?
Яд там, что ли? Ну и пусть.
Ирия отхлебнула глоток побольше. Поморщилась. Усмехнулась.
— Он — непривычен.
— Я спросил не об этом.
— Бывало и хуже.
Лучше яд в вине, чем в словах и деяниях родных. Бывших и настоящих.
— Оно настояно на полыни. После него кажется сладким любое другое. А когда привыкнешь к нему — никакого другого уже не захочешь. Ты можешь остаться в моем замке. Тебя будут называть Ирэн Вегрэ, моей племянницей. Катрин позаботится о тебе. Иди.
Глава 5
Глава пятая.
Начало Месяца Рождения Зимы.
Эвитан, Лиар.
1
Известие, что его хочет видеть родная маменька, лорду Тарренту привез монах-леонардит.
Первый порыв — отказать. В конце концов, Леон ничем ей не обязан и ничего не должен. А навредить ему она не в силах! И не будет в силах уже никогда.
— Сестра Валентина настаивает на вашем визите, — повторил монах, пристально глядя в глаза лорду.
Наглец, да если бы кто другой посмел?! Но как приструнить потерявшего стыд молельщика? Леонардиты подчиняются даже не кардиналу, а лишь своему Магистру. Ответственному исключительно перед Патриаршим Престолом, чтоб им всем!
— Но я ведь имею право отказать ей? — уточнил Таррент, всё еще надеясь от маменьки отделаться.
Она, в конце концов, удалилась от мира. А значит — больше Леону не мать.
А лорд вовсе не обязан встречаться с одной из многочисленных монахинь одного из рядовых аббатств Эвитана. Леон это не договорил, но монах и так отлично понял. Юный лорд хорошо поставил на место наглого инока! Как и ту, что посмела требовать незаслуженных встреч!
— Сестра Валентина предчувствовала подобный ответ, — ничуть не смутился наглый служитель святого Леонарда. Даже тон не изменил, мерзавец! — И просила передать, что разговор пойдет о вашем покойном отце и вашей сестре. А также передавала, что раз вы — ее родной сын, она вынуждена обратиться за советом сначала
— Я увижусь с сестрой Валентиной! — резко бросил Леон.
А вот теперь самое время встать, отойти к окну и полюбоваться погодой. Бушующей на улице метелью.
Монаху будет очень приятно добираться до аббатства! Он ведь не настолько нагл, чтобы рассчитывать на гостеприимство?
И, уже спиной к визитеру, лорд добавил:
— Я вас больше не задерживаю.
— Я был бы рад принять ваше радушное приглашение, но должен срочно вернуться в монастырь, — словно не слыша последней реплики, безупречно вежливо поклонился монах и вышел.
И ведь даже не прикажешь спустить зарвавшегося негодяя с лестницы! Желательно, полуголым. И вышвырнуть за ворота без лошади. Так его путь до монастыря станет еще веселее! А уж если вдогонку еще и собак спустить…
Юноша в ярости швырнул стоявшим на столе мидантийским графином в стену нового кабинета. Пользоваться отцовским новый лорд Таррент не смог — пришлось отделывать этот.
И теперь Леон оцепенело уставился на винное пятно. Оно теперь уродует старинный гобелен с медвежьей охотой.
Кроваво-красное пятно. Почему-то на груди одной из дам на заднем плане — безоружной всадницы…
Нет, впредь лорд Таррент станет пить только белое вино! От него не остается столь мерзких пятен! Не менять же кабинеты после каждого неприятного визитера…
2
По дороге юноша успел пожалеть о слишком поспешном решении. Причем дождь и мокрый снег сыграли в этом отнюдь не последнюю роль. А уж пронизывающий ветер…
Леону мерещится опасность, как сказала бы любимая…
И уже не проходящая боль сжала сердце. Полина…
Нет, лучше уж думать о матушке — не к ночи будь помянута!
Карлотта отрезана от всех событий и новостей. Заперта в старой, сырой обители, где не живут, а гниют заживо. «Сестре Валентине» не может быть известно ничего! Ничего хоть сколько-нибудь важного.
Думать так в высшей степени разумно. Но против воли вспоминается, как в детстве она всегда знала, что и когда ее сын натворил. Даже если сам Леон был полностью уверен: ни одна живая душа его за этим не видела.
Неважно. Мама всё равно узнает. Узнает всё!
Карлотта Таррент — в монастыре. Ее бывший титул принадлежит теперь другой женщине — куда более его достойной. И леонардиты «сестре Валентине» — не союзники, а тюремщики!
Леон давно вырос. Пора избавиться от старого, никак не проходящего — и совершенно беспричинного! — страха!
Ветер крепчает, расстояние в пятнадцать миль кажется втрое длиннее.
И в сотый раз жаль, что не взял карету! Верхом хорошо скакать лишь в теплую погоду. Да и положение обязывает…