Замок Тэсдея. Убийство жарким летом. Исчезнувший сенатор
Шрифт:
Курносая физиономия Рейли вдруг стала очень серьезной. С лица сползла улыбка.
– Они ее забрали, – сказал он.
В голове у Питера что-то заклинило.
– Вы имеете в виду ФБР?
– Те парни, что сюда вломились, – уточнил Рейли. – Они захватили ее вместе с малышом.
Рывком приподнявшись, Питер свесил ноги с кровати – и рухнул бы на пол, если бы Рейли не подхватил его. На мгновение перед ним всплыло видение синей жестяной каски, горящих глаз, синевато-багрового шрама и искаженного рта. Из соседней комнаты продолжало доноситься бормотание и перешептывание.
– Помогите мне, – сказал Питер.
– Вам
– Кончайте свои дела, – прервал его Питер. Каким-то образом, опершись на дверной косяк, он поднялся на ноги. Он собрался двинуться в гостиную, но потерял ориентацию в пространстве. Переступив порог, он очутился в комнате Бобби. Детективы в штатском искали тут отпечатки пальцев. На полу валялись обломки черной пластмассовой трассы Бобби. Изящный красный «феррари», раздавленный чьей-то подошвой, превратился в лепешку. Окно, выходившее на замусоренный задний двор, было сорвано с петель.
– Будьте любезны, обойдите другим путем, мистер Стайлс, – сказал детектив. – Мы не теряем надежды найти какие-нибудь следы.
Питер побрел обратно в комнату Лауры. От ярости перед глазами у него плавала красная пелена. Рейли было попытался поддержать его, но Питер оттолкнул врача. В голове пульсировало. Он распахнул дверь в гостиную.
Похоже, она не подверглась разгрому. Тут было все в порядке, но комната имела странный вид. Маленький столик, за которым они с Лаурой пили кофе, был точно в таком же виде, что и раньше: стояли их кофейные чашки, стулья были несколько отодвинуты от стола. Неуместными были лица присутствующих. Тут был молодой армейский лейтенант и незнакомый человек в штатском. И еще Бач. Питер прикинул, что он находился без сознания некоторое время, раз тут успела появиться «скорая помощь» – и Бач.
– Вы, сукины дети, обделались, как всегда, – сказал Питер, сам удивившись той ярости, которая дрожала в его голосе. – Как великолепно вы смотрелись снаружи, где все могли вас видеть, и вам было наплевать на то, что делается на заднем дворе!
Бач подошел к нему:
– Как вы себя чувствуете?
– В голове словно отбойный молоток работает.
– Лучше, чтобы вас доставили в больницу.
– Провались она, ваша больница! – Питер услышал, что он орет. – Вы позволили им похитить Лауру и Бобби! Ваш тупой идиот у дверей готов был проверить мое свидетельство о рождении, прежде чем позволить войти, а эти подонки без всяких трудностей влезли со двора!
Бач спокойно и бесстрастно смотрел на него своими бледно-голубыми глазами.
– Если бы я даже встал на колени и целовал вам ноги, от этого женщина и ребенок быстрее здесь не оказались бы. Вы видели того, кто напал на вас?
Питер прикрыл глаза, стараясь четко представить себе облик нападавшего. Но в памяти всплыло выражение ужаса на лице Лауры, когда она услышала крик Бобби.
– Мы столкнулись в дверях, – сказал он. – Разбилось стекло, и Бобби закричал. Я еще не успел толком разглядеть его, а этот тип уже набросился на меня со свинцовой трубой. Все произошло так быстро. Он был в ярко-синей жестяной каске. Сумасшедшие глаза, и шрам от корней волос до угла рта. Большой.
– Шрам свежий или старый?
Питер затряс головой, стараясь припомнить.
– Багровый. Свежий или старый, понять не могу. Вид был такой, словно по
Бач пожал плечами:
– Рабочие откуда-то поблизости. Значит, вы видели синюю жестяную каску?
– Неужели никого не арестовали, когда они в первый раз пытались ворваться сюда?
Бач сдержанно усмехнулся:
– Никого. Говоря полицейским языком, их просто «рассеяли».
– О Господи? Зачем они захватили ее?
– Об этом говорит клочок бумаги, в которую был завернут камень, брошенный в окно, – сообщил Бач. – «Скажите Джереми Ллойду, пусть он велит своим приятелям освободить Вардона и Селлерса, или он никогда больше не увидит своей семьи», – на память процитировал Бач. – Больше ни о чем не спрашивайте. Да, идет расследование. Нет, отпечатков пальцев они не оставили.
– Как эти идиоты, расставленные у фасада дома, поняли, что происходит? – спросил Питер.
Улыбка застыла на губах Бача.
– Кто-то выглянул из заднего окна и позвонил в полицию. Солдаты же и мой человек Лоуренс не слышали ничего, что могло бы привлечь их внимание.
– Значит, они до сих пор сидят на задницах и сопли жуют! Почему они не осматривают окрестности?
– Этим занимается полиция. Я не Даниель Бун [6] . Я не могу выслеживать людей на городских тротуарах. Мы должны найти кого-то, кто что-то видел. Я здесь потому, что ждал вашего появления. Так что вам сказала миссис Ллойд?
6
Бун Даниель (1734—1820) – американский первопроходец, который в 1775 году исследовал прерии Восточной Вирджинии и Кентукки, прокладывая путь первым поселенцам. (Здесь и далее примеч. перев.)
– Ничего. Она ровно ничего не знает. Я говорил, что от нее ничего не добиться.
– Единственная наша зацепка… единственный след того, что тут произошло, – сказал Бач, – это как раз эти синие каски. Дело в том, что, по мнению полиции, эти каски из порта. Докеры. Я бы посоветовал вам обратиться к сотрудникам Портовой комиссии. Может, вам удастся опознать вашего человека со шрамом в личных делах.
Питер посмотрел на часы. Сквозь портьеры на окнах уже начал просачиваться дневной свет. Шел шестой час.
– Они открыты всю ночь? – спросил он.
– С половины девятого, – сказал Бач. – Я сообщу им о вас.
– И что же мне делать эти три часа?
– Лучше всего отправиться домой и немного передохнуть, – посоветовал Бач. – Если мы что-нибудь найдем, то позвоним вам.
– Вы, должно быть, шутите, – буркнул Питер.
Глава 4
Пять из сорока восьми часов, отпущенных похитителями сенатора Вардона и Селлерса, прошли без всяких известий о том, каким образом собираются удовлетворить их требования, если предположить, что правительство примет их условия. Расписание передач радио и национального телевидения было непоправимо нарушено. Известные граждане, имеющие и не имеющие отношения к политике, выражали свое возмущение. Было немыслимо, чтобы могущественнейшее государство на планете, Соединенные Штаты Америки, позволило себя шантажировать группе «психованных радикалов». Похоже, это стало излюбленным выражением.