Замок Тэсдея. Убийство жарким летом. Исчезнувший сенатор
Шрифт:
– Кроме Джереми Ллойда, – вставил Питер.
– Когда человек сидит в тюрьме, у него меняется отношение ко многим вещам, – сказал Бач. – Когда тебе светят годы за решеткой, а ты считаешь, что осужден несправедливо, то внимательно слушаешь каждого, кто предлагает помочь выйти на свободу.
– Итак?
– Итак, в каких вы отношениях с Лаурой Ллойд… с миссис Ллойд?
Питер с трудом перевел дыхание. Он не собирался сообщать Бачу, что мается бессонницей из-за Лауры Ллойд; что, когда не может сомкнуть глаз в темноте спальни, перед ним предстает ее лицо; что он видит во сне ее тонкую фигуру, ее правдивые карие глаза и ореол светлых волос; что от звука ее хрипловатого голоса он готов лезть на стенку. Он не собирался рассказывать Бачу, что видел, как она пытается помочь мужу, как старается
– Она должна меня ненавидеть со всей силой души, – сказал Питер.
– Судя по тому, что я слышал, она относится к вам совсем по-другому, – заметил Бач.
– Что бы ни стояло на кону, задача Питера – найти истину, – вмешался Девери. Он посмотрел на Клэр Уилсон.
– Я послал мисс Уилсон взять интервью у миссис Ллойд – с точки зрения женщины.
– Она произвела на меня впечатление преданной жены, – своим спокойным, ровным голосом произнесла Клэр. – Преданной жены, отличной матери, женщины такого мужества, что она просто потрясла меня. В конце мы уже говорили по душам. Она знала, чего добивался Питер, он показался ей честным человеком. «Если бы все были так преданы правде, как Питер Стайлс, на нас с Джереми не обрушилась бы такая беда», – заявила мне она.
– Вот поэтому мне и нужна ваша помощь, Стайлс, – сказал Бач. – Лаура Ллойд верит, что вы не объедете ее на кривой.
Питер почувствовал, что в нем поднимается волна гнева.
– На какой кривой вы хотите, чтобы я объехал ее? – спросил он.
– Ничего подобного я не хочу, – сказал Бач. – Если я приду к ней и спрошу, обращался ли к ней кто-нибудь по поводу возможного похищения сенатора и возможного бегства ее мужа на Кубу или в Алжир, она мне ничего не скажет. Я для нее враг; я представляю министерство юстиции, которое помогло засадить ее мужа в тюрьму. Если она хоть что-то знает, то должна понять, как это опасно для нее, для ребенка, для ее мужа.
– Насколько велика опасность? – спросил Питер.
– Если вы правы и они лишь использовали Ллойда, чтобы сбить нас со следа, то, когда он сыграет свою роль, от него просто избавятся. Он никогда не попадет ни на Кубу ни в Алжир, ибо если он действительно так честен, как вы говорите, то при первой же возможности он должен связаться с нами. Предположим, что правительство откажется иметь дело с похитителями или не сможет договориться с ними. Предположим, что тела убитых Вардона и Селлерса будут выкинуты на лужайку перед Белым домом. Такая женщина, какой, по вашим словам, является Лаура Ллойд, не сможет этого перенести, как бы она ни ненавидела Вардона и Селлерса. Если она что-то знает, то заговорит. А похитители захотят получить стопроцентную уверенность, что она будет молчать. Если к ней явлюсь я, она решит, что я прошу ее предать кого-то, кто – пусть и ошибаясь – но пытается помочь ее мужу. Если же явитесь вы, она, по крайней мере, не будет иметь сомнений, честны ли вы с ней.
– Тебе она поверит, Питер, – подтвердил Девери.
– Я буду откровенен с вами, Стайлс, – сказал Бач. Он посмотрел на часы. – У нас осталось сорок пять часов. Мне нужна любая информация, которой она обладает. Очень нужна. Если мы сможем заранее представить, с кем нам придется вступать в переговоры, у нас появится преимущество. Я не хочу навлечь неприятности на миссис Ллойд. Но мне нужно знать, что ей известно. И я совершенно искренне не хочу, чтобы она пострадала.
– Так защитите ее! – вскинулся Питер. Желудок у него свело судорогой.
– Это уже сделано, – сообщил Бач.
Было уже почти три часа.
– Я увижу ее, как только настанет утро, – сказал Питер.
– Отправляйтесь сейчас же, – посоветовал Бач. – Утром может быть слишком поздно.
Питер встал. Что бы он ни чувствовал, черные очки не выдали его.
– Удачи, – буркнул ему вслед Бач.
Когда Питер вышел на Мэдисон-авеню, он увидел,
Когда он пересек Парк-авеню и углубился в деловую часть города, попутное такси подхватило его и доставило в район Ирвинг-Плейс. У себя в гостиной он снял трубку и набрал номер Лауры Ллойд. Занято.
Чуть прихрамывая, он направился в спальню и открыл верхний ящик комода. Оттуда он вынул небольшой пакетик, завернутый в коричневую бумагу, который с трудом запихнул в боковой карман пиджака. Рядом с кроватью стоял отводной телефон, и он снова набрал номер. У Ллойдов по-прежнему было занято. Питер тихо выругался сквозь зубы. Он знал, что во время процесса над Джереми Лауру бесконечно осаждали звонками психи – кто-то угрожал, кто-то обращался с непристойными предложениями. В конечном итоге ей пришлось держать телефонную трубку снятой с рычага. Скорее всего, это началось снова.
С Лаурой Ллойд у него было связано очень многое. Все это Питер скрыл от инспектора Бача – как скрывал от всех остальных. Для миллионов читателей «Ньюсвью» Питер Стайлс был хорошо известной личностью. Его пронизанные личным отношением повествования снискали ему репутацию честного исследователя проблемы насилия в современном обществе. Примерно семь лет назад Питер вместе с отцом возвращался в своей машине с горнолыжного курорта в Вермонте. Два гогочущих хулигана, которые зигзагами спускались по извилистой горной дороге из курортного поселка, прижали их к обочине, и машина Питера внезапно перелетела через ограждение и, кувыркнувшись, свалилась в долину. Питера успели вытащить из обломков, и последним его воспоминанием перед тем, как он потерял сознание, был крик отца, сгорающего заживо. Питера доставили в больницу, где ему ампутировали правую ногу ниже колена.
Ему потребовалось длительное время, чтобы физически и психически оправиться после трагического инцидента. С помощью Фрэнка Девери и других друзей он сумел устоять. У него изменился стиль письма – из легкого и остроумного наблюдателя сцен общественной жизни он превратился в яростного крестоносца, обличителя бессмысленного насилия, которое, по всей видимости, становилось уродливой приметой времени.
Единственная область бытия, в которую он так и не смог до конца вернуться, были отношения с женщинами. В физическом смысле он чувствовал себя калекой.
Вернула его к жизни Грейс Майнафи, вдова давнего близкого друга, которого убили во время одного из маршей протеста. Когда ее раны затянулись и Грейс почувствовала себя готовой к отношениям с другим мужчиной, она однажды высмеяла Питера, услышав, что он не может смириться с физическим дефектом. Вскоре они поженились, и перед Питером открылся новый мир.
Грейс и ее первый муж были активистами Корпуса Мира на Ближнем Востоке. Примерно за год до похищения сенатора Вар-дона правительство обратилось к Грейс Стайлс с просьбой: не может ли она провести пару месяцев в Пакистане, чтобы организовать помощь для миллионов людей, умирающих от голода и болезней. Конечно, речь шла всего лишь о паре месяцев, но они растянулись до четырнадцати. Грейс была нужна там. С помощью государственного департамента Питер получил лишь две возможности нанести ей краткие визиты. Разлука была жестоким испытанием для них обоих.