Замок янтарной розы. Книга 2
Шрифт:
– Так… - осторожно отвечает Оя.
– Ну что, возьмёшь этого паршивенького себе в мужья? Вряд ли он будет сильно сопротивляться. Только круглый идиот выберет петлю, а не такую роскошную женщину, как ты.
Я фыркнула Генриху в грудь. Сил не осталось даже ревновать. Вот же… приличных слов на него нету. Всё рассчитал! Одно название – «Уж-жасный».
– Пр-равильно я говорю? – рявкает мой жених в сторону Эдварда.
– Да-да! Конечно! Д-да! – заикается тот.
– О-о-о-о, спасибо, пупсик! Оя так счастлива! – розовокожая подлетает к Винтерстоуну, рывком ставит его на ноги, в пару движений острых
Никогда не видела у человека такого шока на лице. Кажется, до Эдварда начинает доходить. И кажется, он сейчас всерьёз раздумывает, не выбрать ли второй вариант.
Генрих спрашивает его, посмеиваясь:
– Ты пока от счастья-то совсем дар речи не потерял, расскажи-ка нам, откуда взял такой любопытный кинжальчик. И где он сейчас, кстати?
– Ку-ку…
– Это мы уже поняли, что ты давно и бесповоротно «ку-ку». Поточнее можно?
– Ку-купил! На Материке. В лавке старьёвщика. Там таких больше не было! Названия не помню. Старьевщик разорился… и там уже не работает.
– Как удобно. Все концы в воду, да? И где теперь это чудо-оружие?
– Так это… - Эдвард попытался приподняться с бюста, но ему не позволили, а продолжили укачивать на нём. – В воду и выбросил, когда с корабля ноги делал.
– Врешь? – насторожился Генрих.
– Та не!
– встрял Морж.
– Ребята наши рассказывали, было такое. Марсовой заметил. Ещё удивился, чего это он делает. А глубина там - ого! Вряд ли эту железку назад достанем. Ну, оно и к лучшему, я считаю.
Прощание с Оей вышло сумбурным, но душевным. Она заверила, что женишка можно доверить ей со спокойной душой – от неё не сбежит. А попробует сбежать – ему же хуже будет. Состребует с него супружеский долг в двойном размере. На Эдварда было жалко смотреть на этих словах.
Он долго мялся, но в конце концов обратился ко мне с просьбой. Протянул мятый конверт без надписей, запечатанный сургучом.
– Что это? – немедленно насторожился Генрих.
Эдвард не ответил ему, вместо этого глянул заискивающе на меня.
– Я… прости, Эмбер! Во имя нашей старой дружбы… ты не откажешься передать это письмо моей матери? Ты её, наверное, раньше увидишь, чем я. Так что умоляю, прояви милосердие!
Да уж. Я представила, как чопорная и высокомерная леди Винтерстоун встречает Ою в качестве невестки… картина представилась живописная.
Значит, милосердие?
Я протянула руку и взяла конверт.
– Э, нет! Погоди-ка!
Генрих вырывает их моих рук конверт и бросает обратно Эдварду. Тот едва успевает поймать.
– Птенчик, неужели ты так просто доверяешь этому мерзавцу? Эдди, вскрой-ка его на наших глазах и покажи, что внутри!
Лицо Эдварда перекашивает гримаса, но он покоряется. Осторожно отгибает верхний край конверта, не повреждая свежей и ещё мягкой печати, и демонстрирует нам, что внутри действительно ничего, - кроме единственного листка бумаги, убористо исписанного.
– Хотите, можете почитать, - кисло предлагает он.
– Нет уж! Читать чужую переписку мне честь не позволяет.
– Можете нырнуть и проверить, - огрызнулся Эдвард, тщательно запечатывая конверт обратно и нерешительно протягивая мне. Я всё-таки взяла письмо. Как бы мерзко не поступал младший Винтерстоун, его семья заслуживает того, чтобы получить от него весточку.
– Слушай, Высочество, а может привяжем его за ногу на верёвочку и самого за борт кинем – пущай ищет? – кровожадно предложил Морж, который расселся неподалёку на лавочке и невозмутимо наворачивал выставленные к чаю на дорожку печенья.
– Поддерживаю! – поддакнула Ири, накалывая острым ножом сдобу из-под самых пальцев Моржа. Тот бросил на неё довольный взгляд и буркнул что-то вроде "в кои-то веки".
Эдвард нервно сглотнул и огляделся в поисках поддержки.
– Не дам! Мой женишок! Попортите! – Оя кинулась ему на грудь и заслонила, сверкая ярко-розовыми глазищами.
Генрих рассмеялся.
– Не волнуйся! Мы от своего слова не отступимся. Пусть живёт. Но только пока слушается свою чудесную жёнушку! А нам, пожалуй, пора. Спасибо за гостеприимство, Оя… и за всё.
– Береги себя, Пупсик! И невесту свою береги! Она у тебя красивая. Хотя не такая красивая, как Оя, конечно… но тоже ничего, - и она смахнула очередную крупную слезинку с длинных ресниц.
Едва мы вышли за пределы палисадника, оставив счастливых жениха с невестой наслаждаться друг другом, Генрих повернул почему-то не направо, в сторону гавани, а налево – к узкому грязному переулку, уходившему вглубь лабиринта портового городка.
– Так, старина Морж. А теперь серьёзно. У какой там антикварной лавки, говоришь, вы с Ири поймали этого прохвоста?
– Значит, ты ему не поверил насчёт сказочки про "старьёвщика на Материке"? – расплылся тот в широкой улыбке.
– Ни на грамм. Где лавка, запомнил?
– Этот ластоногий вряд ли. У него слишком туго с мышлением. Доходит как до беременного бегемота – на третий год, и то с трудом. Какое счастье, что у вас есть я! – заявила Ири и пошла вперёд, задрав хорошенький носик и изящно покачивая бёдрами.
– Наказал же меня Великий Обиженный Кракен эдакой стрекозой… - проворчал Морж, провожая Ири взглядом. – Оставалась бы мальчишкой, уши бы поободрал, а так…
– А так можешь отшлёпать, - расхохотался Генрих.
Я решила взять пример с Ири и от души ткнула его локтем в бок.
– Расскажи лучше, кто такой этот ваш Великий Обиженный Кракен?
– Старая морская байка, - откликнулся мой несносны жених, всё ещё посмеиваясь. – Одного морского бога сильно утомили люди своими постоянными просьбами. Он замучался спрашивать, с чего они вообще взяли, что он должен выполнять какие-то их пожелания, но они всё равно просили и просили... Что поделаешь, природа такая у человека – вместо того, чтобы потрудиться как следует самим, мы все верим, что где-то есть палочка-выручалочка…