Замороженные приливы
Шрифт:
Феликс рассмеялся, и боли на этот раз было куда меньше.
***
К повязке ещё надо было привыкнуть, но остальные раны Феликса Оливия смогла исцелить.
Пока Хранительница помогала Феликсу, Йонас досадливо ворчал, что теперь для исцеления ей не нужен был коровий навоз.
– Я вынуждена была использовать это. Ты всё ещё считал меня простой ведьмой, - пояснила она. – Нет столь могущественных ведьм, что сами могут исцелить серьёзные раны.
– Что бы ты ни делала, - прошипел Феликс, стиснув зубы и пытаясь превозмочь боль
Захват тюрьмы стал официальным началом революции в Крешии. Повстанцы, и те, что сбежали их тюрьмы, вырывались на улицу, готовые к борьбе, и руки у них чесались захватить Изумрудное Копьё и Джевел.
Тем не менее, когда Миках объяснил сложившуюся ситуацию, Феликс узнал, что на острове сейчас менее трехсот повстанцев на острове: у них не было достаточно людей, чтобы захватить такой огромный город.
Тем не менее, Феликс был более впечатлён Микахом теперь, чем тогда, когда впервые узнал о его амбициях. Он никогда не знал кого-то более решительного изменить мир, независимо от того, сколько на это потребуется времени.
– Где Таран? – спросил Феликс.
– В южной части города. Я оставил его во главе местной группировки.
– Кто такой Таран? – поинтересовался Николо Касиан, в котором Феликс вспомнил рыжеволосого друга Йонаса, что помогал им спасти Лис от казни.
Он спросил о Лисандре, но не получил ответа. Скорее всего, она осталась в Митике, чтобы наблюдать за принцем Магнусом.
Может быть, она не простила его, как йонас, и до сих пор обвиняла его в том, что случилось в ту страшную ночь в Ораносе.
Ему надо будет с ним поговорить.
– Таран – мятежник, - ответил Феликс. – Ты можешь его даже знать. Он ораниец.
Ник пожал плечами.
– Это большое королевство.
– Амара и король должны уже приближаться к митиканским берегам сейчас, да? – спросил Йонас.
– Вероятно, у них есть два или три дня в запасе, - подтвердил Миках. – А остальным кораблям ещё полдня.
– Мы должны отправить принцу сообщение, - сказал Феликс. – Предупредить. Если это так называемое мирное путешествие имеет что-то общее с Амарой, то Митику захлестнёт насилие. Она та, кто получает, и даже если король не доставит ей никаких проблем, она собирается убить его.
– Не вижу в этом ничего плохого, - протянул Ник.
– При всей своей жадности и жестокости, король ценит Митику, - покачал головой Йонас, расхаживая взад и вперёд со скрещёнными на груди руками. – То, что Амара хочет от него – это всего лишь получить оставшихся Родичей.
Феликс признал свою глупость и подтвердил, что у короля есть Родич Воздуха, но Йонас убедил его, что только его одного король получит в своё распоряжение.
Амара, как злая, лживая чёрная вдова, получила Родич Воды, а Феликс и не догадывался об этом.
– В Ворон вовремя не попасть, - покачал головой Йонас. – Оливия?
Она подошла к нему.
– Что?
– Насколько быстро ты можешь
– Очень быстро.
– Я хочу, чтобы ты передала принцу сообщение. Сейчас же.
Она осмотрела группу с язвительным выражением лица.
– Я не могу улететь. Если я покину вас, вы будете уязвимы.
– И если ты этого не сделаешь, митиканцы будут в страшной опасности.
– И что? – её тон показался раздражённым. – Разве ты сказал, что собираешься думать о каждой живой душе Митики, как о друге, и мне нужно защищать их всех?
– Именно, - Йонас взял её за плечи. – Пожалуйста, Оливия. Это важно. Пожалуйста, сделай это для меня.
– Смертные, - покачала головой она. Оливия смотрела на Йонаса какое-то мгновение с каменным молчанием. – Прекрасно, - наконец-то промолвила она. – Пиши. Но если ты умрёшь прежде, чем я вернусь, я не буду в этом виновата!
Йонас кивнул.
– Вполне справедливо.
Глава 25
Люция
Пелсия
Смерть на пелсийском рынке заставила Люцию потерять в беспокойстве сон и страдать от постоянных мыслей.
Каян стал куда более разгневанным с тех пор, он порывался применять насилие всё чаще. В моменты спокойствия, слишком редкие, они всё ещё искали способы вытащить Тимофея из Убежища.
Это привело их в две соседние пелсийские деревушки, в пяти милях друг от друга.
Каян уже превратил одну из этих деревушек в пепел.
Люция с Каяном стояли среди бушующего пламени. Перед ними была старая ведьма, что её допрашивал Каян, полагая, что она знала больше, чем говорила.
– Ты злой, - прорычала ведьма. – И должен быть уничтожен. Вам надо гореть в Тёмных Землях, вам обоим!
Каян рассматривал её с презрением.
– Это неуместное желание для бессмертных, ты, ведьма, со своей слабой, испорченной магией, которой почти нет на свете.
– Достаточно, - прорычала Люция. – Она ничего не знает и не может нам помочь.
Это был долгий, разочаровывающий день, и она всего лишь хотела немного поспать.
– Заставить её говорить, маленькая волшебница, - отозвался Каян, - или она умрёт.
Люция видела столько страданий. Она не хотела, чтобы кто-то умирал сегодня вечером; одна эта мысль причиняла боль. И она сделала то, что просил Каян.
– Посмотри на меня, - скомандовала Люция с такой силой, на которую только была способна.
Когда ведьма наконец-то встретила её взгляд, Люция сосредоточила всю свою маги, вытягивая из неё правду.