Замоскворечье
Шрифт:
Из-за весенних разливов образовались не только пупыши-кочки, но и озерки, ровушки- рвы. От них произошли названия Озерковской и Раушской набережных. На двух других набережных сохранились стены церкви Софии и церкви Николы в Заяицком. Обе они закрывались, опустошались, заселялись жильцами, но устояли и возвращены, оскверненные, верующим.
Из похода на Новгород великий князь Иван III вернулся с покоренными новгородцами. Их поселил у реки. В новгородской летописи есть такие слова: "Где святая София - там и Новгород". По примеру Константинополя и Киева в Великом Новгороде чтили Софию, символизирующую премудрость Бога. Ей посвящался главный храм. В память о родном городе новгородцы построили в Москве деревянный храм Софии. Та церковь, что
Колокольню Софии возвел в ХIХ веке после отмены крепостного права архитектор Николай Козловский. За долгую жизнь этот мастер построил много домов, церквей и колоколен, одна из которых - Троицы в Вишняках, нам встречалась на Пятницкой. Колокольню Софии архитектор установил на набережной с оглядкой на столп Ивана Великого, а не на храм в глубине двора.
Молодой настоятель церкви отец Александр успел при советской власти приобрести библиотеку, перевезти из разрушенного Симонова монастыря позолоченный иконостас. Вдохновленные им художники расписали стены образами на сюжет "О Тебе радуется каждая тварь". Недолго радовались прихожане. Их изгнал из стен "Союз безбожников". Отца Александра арестовали раз, другой, а в 1937 году расстреляли. Икона Владимирской Богоматери попала в Третьяковскую галерею. От прежнего великолепия сохранились в отдельных местах поблекшие росписи.
Другая сохранившаяся церковь Николы в Заяицком появилась в слободе заяцких казаков, выходцев с реки Яик, то есть Урала, живших вблизи устья Яузы, в середине ХVII века. Век спустя ее разобрали, чтобы возвести большой храм. Присматривал за строительством известный архитектор Иван Мичурин, но недоглядел. Стены рухнули. Как полагают, по проекту архитектора князя Дмитрия Ухтомского сооружен тот великолепный храм, что возрожден на Раушской набережной. Его голубые стены и высокая, 45 метров, колокольня в стиле барокко больше не напоминают каменные обрубки, уродовавшие вид Замоскворечья. И здесь произошла трагедия. Библиотеку сожгли в церковном дворе. Ночью по-воровски вывезли ценности. Икону Преображения ХVI века отправили в Третьяковскую галерею. Настоятеля протоиерея Василия Смирнова, отца четверых детей, расстреляли.
Проезжавший в начале 2000 года по набережной мэр Москвы Юрий Лужков, увидев возрожденную колокольню, помог восстановить порушенный купол церкви. Под него подвели стены толщиной в 2,5 метра. Из кирпича сложили мощный свод. Стены церкви украшаются новыми иконами...
На Софийской набережной Василий Баженов построил собственный дом. Групповой портрет семьи знаменитого архитектора сохранился. Где стоял особняк - неизвестно. Его со всем имуществом, как нам известно, пришлось отдать за долги по прихоти заимодавца Демидова. Этот Крез пожертвовал колоссальную сумму Московскому университету с непременным условием, что новое здание на Моховой построят не по проекту Баженова. Демидов сживал со свету гордого мастера. Судьба Баженова мне напоминает судьбу Иофана. Оба всю жизнь работали над колоссальными прожектами. Один по заказу императрицы занимался Большим Дворцом для Кремля. Другой по заказу вождя проектировал Дворец Советов. И оба по независящим от них причинам потерпели крах.
После пожара 1812 года набережные застраивались невысокими каменными домами. В рост они пошли после "великих реформ", когда на авансцену вышли такие фигуры, как Василий Кокорев. Энциклопедический биографический словарь Брокгазуза и Ефрона писал о нем так: "...выучившись кое-как читать и считать и помогая отцу своему, бывшему сидельцем питейных домов, К. приобрел опыт по винному делу". Где приобрел указанный "К" дар публициста, размах, способность учреждать крупнейшие
Что верно, то верно. Лучшего вида на Кремль нет. В "Кокоревке" любили поэтому останавливаться художники, особенно часто - Репин. Впервые приехав в Москву, в подворье снял номер Чайковский, в нем не раз живал позднее, став известным композитором. "Как у меня хорошо, - писал он в 1880 году. Я отворяю балкон и беспрестанно выхожу любоваться видом на Кремль".
Трехэтажный комплекс проектировал не "инженер Козачок", а архитектор Иван Черник, академик и профессор Императорской академии художеств в Петербурге. Он же проектировал на Раушской набережной, 4, Мамонтовское подворье. А по его проектам строил московский архитектор Антон Булгарин, "свободный художник", проживший, как Пушкин, 37 лет. Чернику и ему Кокорев доверил собственный особняк в Большом Трехсвятительском переулке, 1. Оттуда в июле 1918 большевики пушками вышибали левых эсеров, недавних союзников, попытавшихся взять власть.
Другое не менее известное "громадное здание" протянулось по Софийской набережной, 26, стараниями братьев Бахрушиных, о которых речь шла выше. Четырехэтажный дом бесплатных квартир предназначался одиноким вдовам с детьми и курсисткам. Фасад здания выглядит как дворец, где традиция классицизма переплелась с новациями модерна. Все квартиры, принадлежавшие Московской городской управе, были однокомнатные, но разной площади - от 13,2 до 30, 4 квадратных метров. Большой купол домовой церкви Николы Чудотворца и башня над крышей, как колокольня Софии, перекликались с куполами и колокольнями Кремля.
На Софийской набережной, 14 и 16, соседствовали Павел Харитоненко и Михаил Терещенко. Их объединяло не одно украинское происхождение. Оба слыли крупнейшими сахарозаводчиками. Терещенко умер спустя сорок лет после революции далеко от московского дома - в княжестве Монако, в статусе крупного финансиста. В 30 лет он участвовал в заговоре против Николая II и после отречения царя вошел во Временное правительство министром финансов. Из Зимнего дворца его препроводили под конвоем в Петропавловскую крепость, а когда освободили, экс-министр сбежал из России за границу, где безуспешно пытался свергнуть власть Ленина. Потерпев крах в политике, преуспел в деле, ворочая миллионами во Франции и на Мадагаскаре.
Иная судьба Харитоненко, умершего в собственном имении в 1914 году. Современники считали его одним из самых богатых людей России, его капиталы оценивались в 60 миллионов рублей. (Василий Кокорев, к примеру, в лучшие годы располагал 7 миллионами.) Деньги позволяли покупать дорогие картины, старинные иконы, заказывать портреты, устраивать приемы на 300 персон, где играл Скрябин, пел Шаляпин. Побывавший на таком званом ужине английский консул Роберт Брюс Локкарт, позднее чуть было не расстрелянный чекистами за "заговор Локкарта", описывал прием такими словами:
"...Когда я прибыл, было тесно, словно на лестницах театра в очереди. Весь дом был сказочно убран цветами, доставленными из Ниццы. Казалось, что оркестры играли во всех передних. ...На длинных узких столах были расставлены водка и самые восхитительные закуски, которые подавались десятками служителей... Меня поразило то, что, может быть, в этой своеобразной стране обедают стоя... Немного минут спустя огромная процессия потянулась в столовую. Скажу по совести, я не в состоянии припомнить числа блюд или разнообразных сортов вин, подававшихся к ним".