Замуж не напасть
Шрифт:
— Основательный мужичок. По крайней мере на меня он произвел именно такое впечатление. Помнится, он был женат.
— Он и сейчас женат… Хочешь дать мне какой-нибудь совет?
— Дам. Не слушай ничьих советов. — Вера Александровна усмехается. — В наше время было однозначно: женатых любить нельзя. У вас сейчас все проще.
— Значит, в ваше время в женатых не влюблялись?
— Еще как влюблялись. И в женатых, и в замужних. Сердцу не прикажешь. Похоже, и у прадедов наших такое случалось. Вряд ли Лесков «Леди Макбет Мценского уезда» от начала до конца выдумал.
— То Лесков, а то я — простая смертная.
— Вон ты как о нас думаешь! — Вера Александровна вздыхает и покачивает головой. — Впрочем, ты давно уже выросла, и пора пришла свергать авторитеты…
— Неужели и у вас с папой не обошлось без проблем? — изумляется Евгения. — А мне казалось…
— А детям о таком вовсе не обязательно было знать! — Ее мать поднимает глаза кверху. — Прости меня, Андрюша, что помяну тебя перед дочерью не в лучшем виде, а только пусть знает, что и мы не жили святыми… У меня не было любви к женатому, а вот у твоего папы любовь к незамужней была. Может, и не любовь, так, увлечение, но гром грянул! Пришел как-то домой твой отец и говорит: «Прости меня, Вера, если сможешь, но я тебе изменил!» И не разверзлась земля, и молния не испепелила неверного! Лишь у меня руки-ноги налились свинцом, не смогла я ни двинуться, ни подняться, и язык мой онемел…
Евгения недоуменно вслушивается в голос матери: где ее обычные спокойствие и благоразумие? Даже привычная речь изменилась: будто не о своей жизни рассказывает, а какую-то книгу читает.
— Мам! — осторожно окликает она.
— Сколько лет прошло, а все забыть не могу! В ту ночь мы впервые спали врозь: отец ушел в нашу спальню, а я осталась в гостиной, на диване… Подруги часто рассказывали мне об изменах мужей, но их рассказы я не принимала близко к сердцу. Вернее, не примеряла их на себя. Мне казалось, я бы в таких ситуациях не стала церемониться: вот Бог, а вот порог! И вычеркнула бы из сердца! Даже втихомолку презирала женщин, которые так не поступали. Ведь они прощали предательство!.. Тяжело далась мне эта ночь на жестком диване! Наутро я вошла в спальню. Андрей — твой отец — тоже не спал: лицо у него было измученное, глаза запали. Я спросила: «Ты хочешь уйти к ней?» А он прямо закричал: «Нет! Не хочу!» И я сказала: «Тогда оставайся. Я попробую тебя простить. Только, наверное, не сразу получится!» А он: «Я буду ждать и надеяться».
— Странно, — задумывается Евгения, — а мы с Юркой ничего такого не чувствовали. Думали, в вашей жизни только тишь да гладь!
— Но я свою историю не окончила, — продолжает Вера Александровна. — Спустя месяц после объяснения мы с отцом оказались на вечеринке у его сестры — она в шестой раз выходила замуж. И стала новобрачная меня уму-разуму учить. Видишь ли, братишка и перед ней повинился! Мол, она бы такого не потерпела, гнать его надо поганой метлой… Слушала я, слушала, да и говорю: «Ты, Соня, шестой раз замуж выходишь. Надо думать, каждый последующий брак у тебя лучше прежнего?» Она молчит. Да и что скажешь, если не только не лучше, а один другого хуже! Легко разрушать! А ты попробуй сохранить то, что имеешь…
— И для чего ты мне это рассказала? — интересуется Евгения. — Чтобы я на Аристова губы не раскатывала? «Парней так много холостых»? Думаешь, у них с Ниной еще все наладится?.. Не переживай, я ему говорю то же самое: надо ли
Мать смущается: действительно, нашла аналогию! Наверное, она думает: «Хотела как лучше…» Увы, ее подходы к собственной дочери так и остались на внешнем уровне. Мать с дочерью не привыкли говорить по душам, потому так трудно находить общий язык теперь, когда потеряно столько лет!.. А Евгении, похоже, лучше и вправду никого не слушать!
Несколько ночей она ночевала у матери и вдруг поймала себя на желании оказаться дома. Зайти к себе в квартиру… Что же получается, родительский дом — для нее уже не дом? А дом — квартира, где она прожила… тринадцать лет?
Аристов сказал: поживи пока у матери! Но на сколько растянется это «пока»? И почему она должна кого-то там остерегаться, точно подпольщица или бандит со стенда «Их разыскивает милиция»? Почему они с Толяном решили, что Сергей именно сейчас начнет за ней охотиться?
С другой стороны — зачем ему откладывать и сидеть на мине, которая неизвестно когда может взорваться?
Дом матери тоже не цитадель. Но некоторое удобство от ее проживания здесь все-таки есть. Теперь ее с работы подвозят Лада с мужем. Они живут неподалеку. Ездит с ними и Ирина, что потихоньку сближает женскую троицу, и уже без прежнего надрыва, с которого началось их знакомство. Они не лезут Евгении в душу, но знают, что у нее есть человек, с которым она, к сожалению, не может быть вместе. И у других женщин есть такие «человеки»…
— Ты уже готова? — в конце рабочего дня заглядывает в ее кабинет Лада.
— Готова… ехать общественным транспортом.
— Что-нибудь не так? — настораживается экономист. — Мы тебя ничем не обидели?
— Придумала! Просто мне нужно заехать к себе на квартиру, взять кое-что.
— Слава Богу! — радуется Лада. — А то мой дражайший съел бы меня. Он, знаешь ли, по внешнему виду от других мужиков не отличается, но в душе — натура тонкая: все чувствует, все замечает… Вчера сказал мне: «Будь с Женей деликатнее, Ладушка, ей сейчас несладко». Не знала бы его, приревновала бы… Фантазирует?
Она выжидающе смотрит на Евгению, ставя ее тем самым в затруднительное положение. Что можно сказать одной фразой? Опровергнуть? Согласиться?
— Твой муж, Лада, хороший человек.
— За то и любим, — посмеивается та, но на продолжении разговора не настаивает, а только замечает: — Все равно поедешь с нами. На повороте выйдешь, а там на троллейбусе тебе…
— Три остановки!
— Вот и пошли.
Евгения идет к дому, испытывая неприятное чувство присутствия кого-то за своей спиной. Сумеречная осенняя погода усиливает ощущение тревоги — она невольно оглядывается. Никого.
«Вот ведь как можно запугать человека! — сердится она. — Этак и вправду манией преследования заболеешь!»
Она приближается к своему подъезду и с облегчением видит, как с другой стороны подходит ее сосед, муж Кристины.
— Добрый вечер, соседка! — Он галантно распахивает перед ней дверь. — Что-то вас давно не видно? Так давно, что милиция начала разыскивать. Вчера приходил какой-то мент, спрашивал, не знаем ли мы, где Лопухина? Кристина говорит: «Наверное, у матери. Она иной раз у нее ночует». Правда, он не слишком огорчился. Зайду, говорит, в другой раз.