Замуж не предлагать

Глебов Андрей Германович

– И долго ты будешь так порхать? – наконец, спросила она.

– Чего ты добиваешься? – потеряла терпение Алёна. – Сплавить меня замуж абы кому, или чтобы твоя подруга была счастлива?

– Не обижайся, – тут же остыла Рита.

При всей её напористости, ей, видимо, совершенно не хотелось ругаться. От Фёдора не ускользнула раздражённость Риты, и он вспомнил похожие стычки между ним и Артёмом. Как много общего в поведении людей, подумал он, и подошёл ближе: разговор подруг его заинтересовал.

– Конечно, я хочу для тебя

счастья! – воскликнула Рита, и в её тоне не было ни капли сомнения. – Но ты же не позволяешь мужчинам с тобою знакомиться!

– Разумеется, – кивнула Алёна. – Я сама знакомлюсь с теми, кто мне глянется. Сама рулю ситуацией. Ну, где этот автобус?

– Вот уже идёт! – ответила Рита.

Алёна посмотрела вдоль улицы. Из-за поворота показался новенький автобус, немногочисленные пассажиры на остановке взбодрились и подошли к краю тротуара.

Салон встретил их кондиционированной прохладой. Алёна с Ритой устроились на кожаных сиденьях рядом: Рита – возле окна, Алёна – со стороны прохода. Фёдор поднялся в автобус последним и встал возле подруг, держась за верхний поручень.

Многие полагают, что представительницы женского пола становятся сговорчивей, если мужчина решительно идёт в атаку, сразу захватывает инициативу, не давая женщине времени на возражение и раздумье.

Фёдор считал такую тактику ошибочной: зачем пугать дичь, если к ней можно подобраться медленно, спокойно оценить ситуацию и выработать верное направление разговора? Лукьянов хорошо усвоил, что женщина любит ушами, поэтому для мужчины залог успеха состоит в правильном ведении беседы и верной оценке диспозиции.

Автобус плавно тронулся с месте. Фёдор согнал с лица улыбку и устремил безразличный взгляд в окно. Рита перешла на обсуждение с подругой прелестной кофточки, которую вчера видела в магазине

– Люблю день ВДВ, – негромко сказал Лукьянов, не меняя выражения лица.

Даже не глядя на сидевших перед ним женщин, он хорошо представлял их реакцию на его слова и не ошибся: болтовня подружек тут же прекратилась. Алёна подняла голову и посмотрела на странного пассажира.

– Десантник, что ли? – спросила она Фёдора, сдерживая улыбку.

– Нет, – ответил странный пассажир.

– Я что тебе тогда до ВДВ? – поинтересовалась Алёна, продолжая его рассматривать. Пассажир ей нравился всё больше. – Тем более, что сегодня не второе августа.

– Да это я так, вспомнилось. Вообще-то я философ, – как бы невзначай признался Фёдор.

Небрежное упоминание о его профессии неизменно производило потрясающее воздействие на женщин: их удивление быстро сменялось недоверием, которе так же быстро переходило в восхищение. Но на этот раз он не попал в «десятку», как рассчитывал.

– Философ? – подняла брови Алёна.

– А что тут удивительного? – в свою очередь поинтересовался Лукьянов. – В большом городе должны быть философы. Как же без них?

– В самом деле, как же без вас? – согласилась женщина.

Она

продолжала так мило и естественно улыбаться, что Фёдор едва не дал слабину и сам чуть не расплылся в улыбке. Алёна, в отличие от её подруги, явно не собиралась млеть от того, что перед ней стоит философ. Она, скорее, воспринимала их диалог как игру, в которой то она, то Фёдор кидает мяч на сторону другого игрока.

– И какие проблемы занимают сейчас философов большого города? – продолжила Алёна.

– Преимущественно социальные и антропологические, – с серьёзным видом пояснил Лукьянов. Алёна всё больше ему нравилась.

– Какие-какие? – не расслышала Рита.

– Антропологические, – повторил Фёдор и перевёл на неё томный взгляд, наполненный философской мудростью.

– Антропологические – то есть человеческие, – пояснила Алёна подруге. – Ведь так? – спросила она странного пассажира.

– Не совсем, – с серьёзным видом возразил Лукьянов. – Философская антропология занимается вопросами, раскрывающими сущность человека как личности и индивида. Это давняя проблема мировой философской мысли.

– Я не сомневалась, – кивнула Алёна и, бросив взгляд на подругу, едва не рассмеялась.

Рита сидела, завороженно глядя на философа. Это не было восхищением. Это была почти полная парализация её воли.

Фёдор с безразличным видом смотрел в окно. Глядя на него снизу вверх, Алёна едва сдерживала смех.

– Кстати, вы замужем? – будто проснувшись, спросил её Лукьянов.

– Почему «кстати»? – удивилась она. – Какая связь между ВДВ и моим замужеством?

– Девушка, а вы, случайно, не философ? – в свою очередь спросил Фёдор, с интересом рассматривая новую знакомую.

– Меня зовут Алёна, а мою подругу – Рита, – будто читая его мысли, представилась она

– Фёдор.

– Случайно философами не становятся, – сказала Алёна.

– Всё, сдаюсь, – ответил ей Лукьянов.

Редко, но всё же ему встречались женщины, не поддававшиеся его очарованию. Они не позволяли втянуть себя в разговор, следуя в беседе за Лукьяновым. Наоборот, они быстро перехватывали инициативу и сами вели разговор, отчего ему из-за этого сначала было не очень приятно, но потом он даже находил удовольствие в беседе с умным человеком.

Самое плохое было позже: после приятной беседы с умной женщиной, как правило, продолжение знакомства с Фёдором приводило её к мысли о том, как бы подчинить мужчину, а ещё лучше что-то из него вытянуть.

Разумеется, Лукьянову это не нравилось. Но что в таких случаях делать мужчине? Не знакомиться и не общаться с женщинами? Абсурд и глупость! Подчиняться их желаниям? Ещё больший абсурд и ещё б"oльшая глупость. Сбегать от женщины, когда опасность порабощения становилась реальной? Можно было поступать и так, но Фёдор, поразмыслив, склонился к другой тактике, которая за многие годы его общения с противоположным полом, пока не подводила.