Замуж — никогда
Шрифт:
— Мир тесен. — Аня улыбнулась. — Надя с Сержем побывали в нашем магазине. Он говорит, цены очень высокие, а качество низкое, но Надя все-таки купила себе сумочку.
— Она действительно итальянская?
— Да.
— О, я не верю, что мы уже дома, — выдохнул Дима, открывая дверь подъезда. — Я ужасно по тебе соскучился…
В коридор вышел сонный взлохмаченный Женька.
— А что вы принесли мне со свадьбы? — Он зевал и тер кулаками глаза.
— Сладости. — Дима вывалил из кармана горсть конфет.
Женька выбрал три штуки, сказал:
— Спокойной ночи, — и пошел
— И тебе спокойной ночи, — ответил Дима и, когда за Женькой закрылась дверь, обнял Аню. — Сейчас я тебя искупаю…
Он искупал ее. А она — его.
…Дима уже спал, а Аня все смотрела на светлые полоски на потолке, отбрасываемые фарами автомобилей. У нее в ушах звучал шепот Димы: «Я хочу с тобой состариться».
— Я тоже хочу с тобой состариться, — одними губами прошептала девушка.
И вдруг Дима открыл глаза:
— Я хочу от тебя ребенка, девочку, во всем похожую на тебя.
Откуда взялись эти проклятые слезы?! Аня зажмурилась и отвернулась.
— Что с тобой, любимая? — в голосе Димы прозвучало отчаяние.
Она мотнула головой.
— Анечка, скажи… Прошу тебя!
Аня молчала, и ее сердце сжималось все сильнее.
— Родная, иногда я вижу в твоих глазах что-то такое… Но не понимаю, что это… — Его лицо исказилось страданием.
— Все хорошо… это я так, просто… Просто я очень люблю тебя и боюсь потерять.
— Ты не потеряешь меня, я рядом, с тобой. — Дима коснулся губами ее виска. — Я никогда тебя не оставлю…
Он снова уснул. Аня тихонько выбралась из-под одеяла, накинула шелковый халат, подарок Димки, и пробралась на кухню. Глядя в окно, на старый дуб, девушка выпила стакан воды. Дима сказал, что надо пригласить к ним в гости его маму. Да, конечно, ведь они уже были у нее. Аня уже познакомилась с ней, и не только с ней, а и со всей Диминой семьей, со всеми его предками, вернее с их фотографиями.
— Это Димины прапрапрабабушка и прапрапрадед, купец первой гильдии. — Перевернув страницу толстенного семейного альбома, Татьяна Яновна ткнула пальцем в старое фото, на котором были запечатлены красивая девушка с толстой длинной косой, лежащей на высокой груди, и удивительно тонкой талией и молодой мужчина с усами и в элегантном костюме. — А это, — она показала на большой снимок, — Димочкин прапрадед. Он был ассистентом знаменитого харьковского анатома профессора Воробьева. А вот и сам профессор. — Татьяна Яновна указала на мужчину, сидящего справа от стола, на котором лежал обнаженный труп очень худого и рослого мужчины.
Несколько раз Дима останавливал маму, прося не загружать Анечку, ведь такую порцию информации усвоит не каждый, но Татьяна Яновна была непреклонна.
— Не говори так. Это история нашей семьи. А семья для человека — главное. Истоки определяют будущее. — Произнося эти слова, женщина буравила Аню холодным взглядом. — Вы согласны со мной?
Аня кивнула. Ей казалось, будто у нее в желудке образовался кусок льда.
— А вот это… — Татьяна Яновна показала на фото, на котором сидели рядком мужчины и женщины в военной одежде времен Второй мировой войны, — дедушка Димы по линии отца. Он был военным врачом. — Она ткнула пальцем в молодого мужчину, очень похожего
— Да. — Аня заставила себя улыбнуться и посмотрела на возлюбленного.
Так вот он какой, его дедушка, до последнего дня любивший одну-единственную женщину… Дима будто прочел ее мысли и едва заметно кивнул.
— Анечка, а вы хорошо знаете своих предков? — спросила Татьяна Яновна.
— Ну… — Аня опустила глаза. — Конечно, знаю. Но прадеда, увы, нет…
Вот бы уйти домой! Прямо сейчас! Эта женщина, похоже, видит ее насквозь.
— Жаль, очень жаль… Это у нас фотографии чудом сохранились, а у большинства людей пропали семейные архивы. Расскажите о вашей маме, об отце.
— О маме? — Аня шмыгнула носом. — Она умерла двенадцать лет назад от инсульта.
— О боже! — воскликнула Татьяна Яновна, выкатив глаза. — Сколько же ей было?
— Тридцать два.
— О, так у вас плохая наследственность. — Татьяна Яновна выразительно посмотрела на Диму.
Он сделал вид, что ничего не понимает, и перевернул альбомную страницу:
— А это я с папой. Мне здесь четырнадцать лет… — Дима улыбнулся.
— А где ваш отец, Аня? — Татьяна Яновна гнула свою линию.
— Родители разошлись, когда мне было восемь…
— Хм… Разошлись… Это плохо. — Мать Димы сжала губы в тонкую линию.
— Мама, развод — это честно, — возразил Дима. — Так и нужно поступать, если люди не любят друг друга.
— А ответственность перед детьми? — На лице Татьяны Яновны застыло надменное выражение. — И друг перед другом?
— Жить вместе ради детей нельзя, это разрушает их души.
В комнате повисло ледяное молчание. Прервала его Татьяна Яновна: она захлопнула альбом и посмотрела на часы:
— Мне пора к маникюрше.
Дима и Аня попрощались и ушли.
— Ты не обижайся на нее, — сказал Дима на улице, — она всегда такая… въедливая.
— Я не обижаюсь, — Аня взяла Диму под руку и коснулась головой его плеча. — Она твоя мама. — Девушка вздохнула. — Это счастье, когда есть мама.
Дима сжал ее руку:
— Ты очень хорошая, и моя мама это поймет.
Поймет? Вряд ли. Чтобы понять, надо к этому стремиться, а у Татьяны Яновны такого стремления нет, Аня видела это по ее глазам. Они обе видят друг друга насквозь, и Татьяна Яновна Ане не нравится. Хм… далеко не каждая свекровь нравится невестке. Димина мама давит на Аню, именно давит, с одним желанием — растоптать, как таракана на сверкающей чистотой кухне. Раздавить до смерти, то есть сделать так, чтобы Аня перестала существовать для Димы. Они чем-то похожи, Татьяна Яновна и Игорь. Игорь тоже давил на Аню, но не до смерти, а так, слегка, нажимал и смотрел — трепыхается? Ага, тогда можно нажать еще. Во всей его фигуре присутствовала обособленность, а теперь Аня видела то же самое в Татьяне Яновне — общаешься с ней, ждешь отклика в ее словах, жестах, взглядах, улыбке, но ничего не получаешь. Возникает впечатление, будто напротив тебя не человек, а хищник. И в разговоре Татьяна Яновна сама по себе, будто не слышит ни Аню, ни Диму. Гнет свою, нужную только ей линию. Да… И Игорь, и Татьяна Яновна закрыты для других. Закрыты наглухо. Несчастные люди…