Замуж по принуждению
Шрифт:
— Ваня… Ваня от него? — только и могу вымолвить пересохшими губами.
Ира болезненно кривится и смотрит мне в глаза непривычно долго.
— Нет, не от него.
Глава 33
— Ваня… Ваня от него? — только и могу вымолвить пересохшими губами.
— Нет, не от него.
Я думала, что после этой фразы мне станет значительно легче.
Смотрю на сестру и не понимаю, как я раньше об этом не догадалась? Шесть лет назад она была такого возраста как я. Молодая, красивая, яркая, умная. Так почему мне даже в голову не взбрело, что она могла встречаться с моим Русланом? Моим Русланом…
Я повторяю это ещё и ещё раз. Успокаиваю себя тем, что сейчас он определенно точно мой и ничей больше. Он не отец Вани, сейчас их с Ириной ничего не связывает, но почему тогда меня так сильно лихорадит, а на глаза то и дело наворачиваются слёзы?
— Я родила Ваню не от него, Ева, — ещё раз повторяет Ира, замечая мою растерянность.
Она всегда видела меня насквозь. Скрывать эмоции я умела плохо, а если и пыталась, то сестра тут же раскусывала меня. Наверное, сейчас в моих глазах она явно читает удивление и беспомощность. Вопросы один за другим возникают в моей голове. Любила ли Ира Руслана? Как долго это продолжалось? Но я никак не могу определиться, готова ли я услышать правду на эти вопросы.
— Мы были знакомы давно. Ты тогда совсем мелкая была, — произносит Ира, не давая мне возможности опомниться. — Познакомились на одном мероприятии, стали встречаться.
— Не надо, — прошу её дрожащим голосом.
— Малыш, я хочу уберечь тебя от моих ошибок. Не больше, — как-то особенно грустно улыбается Ира.
Я сдаюсь и киваю, но каждое её произнесенное слово ранит меня с каждой секундой сильнее.
— Я влюбилась в него с первого взгляда. Руслан всегда был красивым и таким недосягаемым… Можно сказать, что я сама его соблазнила, когда была готова и уверена в себе и собственной неотразимости.
Они занимались сексом… Он не устоял…
Смотреть в глаза сестре невыносимо, поэтому я смотрю куда угодно, но только не на неё.
— Куратов всегда любил деньги, риск и красивых женщин. И он, конечно же, проворачивал незаконные дела. Это сейчас он, должно быть, остепенился и решил перейти на путь добра, набив свои карманы деньгами до отказа. Тогда он был другим, и я была другой. Он стал для меня всем. И я растворялась в нем слепо, точно, как и ты сейчас. Закрывала глаза на его мутные игры, многое прощала, только бы он не бросал меня.
Делаю вдох-выдох, пытаюсь сконцентрироваться, но сделать это сложнее чем я думала. Меня мучит жгучая ревность к тому, что у Иры тоже всё это было. Я-то думала, что все его девушки были на одну ночь, но похоже, что не с моей сестрой.
— Он не клялся мне в верности, не обещал ровным счётом ничего, что посягнуло бы на его свободу. Уж её Куратов ценил больше всего на свете. И я, дура романтичная, ничем и никогда его не попрекала. Таскалась за ним как собачонка
Я поднимаю свой взгляд на сестру, потому что понимаю — она начинает плакать. Тянется рукой к пачке сигарет, достает оттуда одну и, вставив в губы, чиркает зажигалкой.
— Я шла домой после работы. К нему. Меня подловили, сунули в машину и велели молчать, — Ира выдыхает сигаретный дым и вытирает кончиками пальцев выступившие слёзы. — Привезли в заброшенный дом и измывались как могли до тех пор, пока Куратов и этот Марат ничего не решили. Я потеряла счёт времени, не знала сколько это продолжалось, но так страшно мне ещё никогда не было.
Сердце глухо бьется в груди, и я делаю то, что должна — пересиливаю себя и собственную ревность, поднимаясь с места. Ноги подгибаются, пока я преодолеваю короткую дистанцию между мной и сестрой. Несмотря на то, что мне сложно быть непредвзятой сейчас, я раскрываю свои объятия и прижимаю её подрагивающее тело к себе.
— Они звери, Ева. Они все там звери и властелины мира сего, которым не писан закон, — шепчет сестра, опустив голову на моё плечо.
Теперь я понимаю, что хотела донести до меня Ира. Ей это удается, потому что меня саму пробивает дрожь. И боль, которую описывает мой родной человек передается и мне. Мы стоим так несколько минут. Я глажу её волнистые волосы, спину, пытаюсь успокоить, хотя не на шутку взволновалась и сама, а потом я отступаю, потому что моя футболка пропитана её слезами и моральных сил на большую сестринскую поддержку у меня уже не осталось.
— Спустя месяц после случившегося я поняла, что беременна. Сразу же чувствовала, что ребёнок не от Куратова, — истерично смеется Ира. — Он и правда оказался не от него — это подтвердили результаты ДНК, которые оплатил Руслан. После этого он опустил меня, откупившись деньгами. На аборт я не пошла. Не спрашивай почему… Наверное, я понимала, что Ваня мой единственный шанс полюбить кого-то так же сильно, как я любила Руслана.
Мне было пятнадцать, когда сестра объявила о своей беременности. Сейчас я по крупицам вспоминаю, как именно она сказала об этом, каким было её лицо и слова. Она была взвинченной и нервной, как и сейчас. Это всё, что я запомнила…
— Во время беременности я сотни раз меняла своё решение. Записывалась на аборт, сидела в очереди, а потом сбегала. Моя любовь к сыну с привкусом горечи, но такая сильная и всепрощающая, что я ни разу не пожалела о том, что родила его.
— Мне очень жаль, — только и могу вымолвить, опустив глаза в пол.
— Брось, Ева. Я давно переболела этим и Русланом в том числе…
— Почему ты не рассказывала мне об этом раньше?
— Раньше мне не нужно было оберегать тебя от него, — отвечает Ира. — Всё это красиво и романтично только в книгах, малыш. В жизни криминальный мир слишком суров, особенно если ты не просто его девушка, но и жена.