Замуж в туман
Шрифт:
Он победил. Оказался сверху, прижав меня к кровати и раздвинув ногой ставшие какими-то очень чувствительными бедра. Я хрипло дышала, глядя на него.
— А теперь, — он улыбнулся, — я буду тебя соблазнять.
Он мягко наклонился, убирая с моего лица прядь из растрепавшейся косы, и поцеловал. Его пальцы заскользили по моему телу, невесомо оглаживая грудь и снимая сбившуюся в районе талии рубашку. Он изучал моё тело, ни на что не претендуя. Пока не претендуя.
Я застонала и выгнулась навстречу его рукам. А он накрыл губами чувствительную
— Анталь… — выдохнула.
— Да, моя маленькая? — хрипло отозвался он, оторвавшись от поцелуев.
Мне нечего было ответить, и я только смотрела на него, тяжело дыша. А потом он поднялся и поцеловал меня так, что я поняла — шутки в сторону, господа!
А дальше начались… не шутки.
Я только и успевала, что дышать: иногда через раз. Задыхаться в череде ощущений и эмоций, которые бушевали в моём теле. Наши пальцы переплелись, я закрыла глаза и почувствовала, как он ведёт языком по моему запястью, поднимаясь всё выше. Как он проводит пальцем по животу, от чего меня бросает в жар. Как его рука скользит по внутренней стороне бедер, заставляя меня хныкать и метаться.
Я не помню, как мы оказались без одежды.
А затем… всё прекратилось. Анталь навис надо мной.
— Дара, открой глаза, — раздался его шепот, — посмотри на меня.
Не сразу, но я подчинилась.
Что я увидела в его глазах: страсть, желание, серьезность, какой-то затаённый страх и умиротворение. Ларгусова смесь ударила мне в голову, заставив широко распахнуть глаза.
Острая боль заставила меня попытаться отстраниться, но я, словно коллекционная бабочка, пришпиленная булавкой к пергаменту, была прикована к месту его взглядом.
В тот момент я поняла.
Так вот ты какой, Анталь д’эрр Альс.
Теперь я тебя знаю, ты делаешь выбор один раз и навсегда.
И ты был прав, у меня действительно не было никаких шансов убежать от тебя.
Я осторожно, словно пробуя на вкус, подалась ему навстречу, сорвав еще один стон. Какие же красивые у него губы… их так и хочется касаться… Не выдержав, подняла руку и провела пальчиками по губам Анталя, смахнула капельку пота у него со лба. А он, так и не отрываясь, смотрел на меня.
— Моя… — прошептал он.
Его движения, вначале причинявшие дискомфорт, теперь приносили острое ощущение нехватки чего-то. Я задыхалась, словно у меня внезапно отобрали весь воздух. И одновременно с этим внутри меня словно рос яркий ком света.
Я застонала и выгнулась, слыша, как сверху хрипло застонал Анталь. Ком света, выросший до непомерных размеров, взорвался за закрытыми глазами, принеся с собой столь желанное освобождение.
Освобождение ли?..
Анталь перекатился на спину и обнял меня. Я положила голову ему на грудь и прикрыла глаза. Говорить ни о чем не хотелось, хотелось просто лежать на груди у своего мужчины. Но всё-таки…
— А куда ты уходил?
Он
— За кольцом.
— А-а-а… — выдохнула я, куда-то уплывая.
Уже сквозь полудрёму почувствовала, что мне на палец надевают кольцо. Смущенно улыбнувшись, потянулась за поцелуем и тут же его получила, а отстраняясь, увидела озадаченное лицо Анталя. Он пощупал мой лоб и нахмурился.
— Дара… у тебя жар!
— Нет, не придумывай, — как-то слишком легкомысленно отмахнулась я и закрыла глаза, проваливаясь в спасительные языки пламени — настоящего, для разнообразия.
Сквозь пламя, ласково обнимающее меня со всех сторон, я чувствовала, как меня подхватывают на руки и куда-то несут, как аккуратно опускают в тёплую воду, как бережно закутывают во что-то холодное.
“Ты наша, наша”, - нашёптывало пламя, занимаясь на моих ладонях и крадучись продвигаясь далее по рукам. Охватывая грудь, спину — и вот я уже вся охвачена огнём. И мне тепло, спокойно, будто я оказалась дома, и сейчас родители придут пожелать мне спокойной ночи.
В пламени я видела лица отца, сестёр… они кружились в хороводе, медленно тая. Сквозь них проявлялось ещё одно лицо.
Лицо, которое я так хотела запомнить.
“Мама!” — кричу я и протягиваю руки.
Она смеётся и ласково треплет меня по волосам.
“Не время, Дара, — улыбается, — ещё успеем наговориться. Потом”.
“Не-е-ет!” — кричу я, видя её тающий силуэт.
Одновременно с этим пламя начинает утихать. Вначале языки становятся меньше, а затем и вовсе угасают, оставляя после себя лишь угли.
Когда я уже успела встать на ноги?
Делаю шаг. Угли, вопреки ожиданию, не обжигают: нет, они едва тёплые, и, стоит мне сделать шаг, они начинают гаснуть, и вскоре меня окутывает темнота.
“Послушай… — шепчет мне она. — Ты должна проснуться, ты должна поговорить с нами. Ты должна спасти нас…”
“Вас — это кого?” — я оглядываюсь.
“Всех, девочка. Всех…” — раздаётся со всех сторон.
Я обнаруживаю себя в зеркальном коридоре, делаю шаг и упираюсь взглядом в своё отражение, сталкиваясь с…
Я ребёнок?
В отражении мне лет семь, не больше. У меня короткая рыжая челка и упрямо сдвинутые брови. На мне та же рубашка, что и вчера… та, которую с меня снял мой муж.
Муж? У меня есть муж?
Задумчиво смотрю на руку с кольцом. А девочка в зеркале манит меня.
“Это только сон, — шепчу себе, — только сон”.
А значит, я могу пойти.
Делаю шаг… и открываю глаза.
Я в своей комнате. Только вот пламя в камине не горит, а угли едва тлеют, и мебель закрыта белыми чехлами. В этой комнате уже никто не живет. Давно, слишком давно…
Спускаю ноги с кровати, напоминая себе, что я такого не помню, а значит, это всего лишь сон. Смотрю в окно, за которым светит огромная полная луна, такая большая, что становится страшно. Поворачиваю голову.