Замуж за 25 дней

Кускова Алина

Соня повернулась к Олегу и показала на дачников, занимающихся устройством водоема. Молодые люди поговорили о том, что если соединить их участки, то и у них вполне разместится небольшое озерцо. А еще, стал рассуждать Олег, тихо взяв Соню за руку, можно выращивать породы ценных деревьев на продажу или расширить озерцо и заняться разведением мальков ценных рыб, ими тоже выгодно торговать…

Он оказался еще тем мечтателем. Соня более прозаично относилась к жизни и торговать породами ценных деревьев и рыбами не собиралась. Она слушала Олега, прикидывая, как бы безопаснее от него отделаться.

И вдруг предположила, что через пару домиков он полезет целоваться. Ей не хотелось этого, но и обидеть парня Соня тоже не могла.

– Пойдем назад, у меня ноги болят.

Сонины ноги на несколько минут вернули парня на бренную землю.

Молодые люди сели на скамейке у крыльца Сониного дома, который уже погрузился в ночную тишину. И здесь романтическое настроение, подбадриваемое невесть откуда взявшимися соловьями, снова вернулось к Олегу. Он неожиданно для себя стал декламировать сонеты Шекспира, которые всплыли в его памяти, как русская атомная подлодка под носом у флегматичных финнов.

Соня решила поддержать эту инициативу, решив, что если рот Олега все время будет занят стихами, то не полезет с поцелуями. Она тоже вспомнила пару строчек из Омара Хайама. Но там почему-то предлагалось все бросить и убежать с кувшином вина в ближайший пролесок. Она поймала себя на мысли, что кувшин вина еще ладно, но Олега с собой брать не стоит. Тот, упоенный желанием показать себя перед Соней с лучшей стороны, закрыл глаза и перешел на Пушкина. Соня тоже закрыла глаза…

Под утро их обнаружила Тамара Сергеевна, обеспокоенная отсутствием Сони. Но долго искать блудную дочь не пришлось. Молодые люди сидели на скамейке у дома, прижавшись друг к другу головами, и… крепко спали. Тамара Сергеевна разбудила Аллочку, и та вместе с Тарасом увела сына в дом. Соня, очнувшись ото сна, сама дошла до постели и отключилась.

Так хорошо начинающийся роман закончился приземленным храпом.

На следующий день Соня проснулась около двенадцати часов, потянулась и выглянула в окно.

Она услышала голоса и решила поздороваться с соседями. Но, увидев их угрюмые лица, сразу передумала и спряталась за занавеску, подслушивая и подглядывая.

Тарас выгнал машину на дорогу и грузил в нее пожитки. Аллочка, как и вчера, бегала с сумками, только теперь носила их не на дачу, а из нее. Последней вещью, которую грузили в автомобиль, был какой-то полосатый мешок, Аллочка с Тарасом втаскивали его в салон аккуратно, тот стонал, охал и изрыгал проклятия.

Соня догадалась, что это не мешок, а согнутый пополам Олежек, когда из-под пледа, в который его укутали, показалась забинтованная ладонь.

– Что с ним? – шепотом поинтересовалась она у вошедшей матери.

– Как ты его укатала, дочка! – засмеялась та. – Он разогнуться не может.

– У нас ничего не было! – заявила Соня.

– Как же не было? Копали-то вместе. Вот он и докопался. Пожалела бы парня, уступила бы ему вчера. А то ради того, чтобы победила дружба, он всю свою целину перелопатил, теперь спина не гнется.

– Его никто не заставлял. И уступать я ни в чем мужикам не собираюсь.

– Ну и ладно, – согласилась мама, – сиди дальше в девках. Зачем нам мужики? Ах, – спохватилась

вдруг она, – один все-таки нужен!

– Кто?! – испугалась Соня, подумав, что это будет очередной знакомый Олежек.

– В Тугуев приезжает Трабзон! Я взяла нам с тобой билеты на его концерт.

– И когда это радостное событие состоится? – безразлично спросила Соня, понимая, что составить компанию маме ей обязательно придется. Хватит того, что у той теперь с соседями будут натянутые отношения. Хотя появятся они на своем участке не скоро, а Олежека сюда больше никакими калачами не заманишь.

– Сегодня вечером.

– Что? Сегодня?

И ее спину пронзила острая боль.

День тринадцатый. Лучше сделаем из нее бесчувственное тело

После нескольких примочек, растирания пчелиным ядом и спиртом одновременно (попробуйте для поднятия тонуса!) Сонина спина успокоилась, и только редкие покалывания отдаленно напоминали о тяжком физическом труде огородника. К вечеру они, Соня со спиной, были в полной боевой готовности. Поначалу и та, и другая решили оголиться – все-таки концерт, но потом решили этим не выделяться и упаковались в длинное черное платье с глухим воротничком.

Народ вблизи местного кинотеатра, где должен был состояться концерт столичной знаменитости, уже поджидал артиста, чинно прогуливаясь и переговариваясь на отвлеченные темы. Опаздывать на концерт было моветоном. Следовало прийти заранее и показать все свои обновки, чтобы дамы ближайшие пару часов, пока длится представление, смогли бы их обсудить. Соне показывать было нечего, поэтому мама отдувалась и за себя, и за нее. На Тамаре Сергеевне было надето сшитое на днях портнихой поблескивающее платьице, сверху накинута связанная крючком из блестящих ниток ажурная шаль, грудь украшали отражающие в разные стороны искусственное освещение ожерелья и бусы, купленные по случаю, а на ногах красовались новые туфли с золотой пряжкой, вырванные из рук соседки на распродаже. Та как раз пронзала их злобным взглядом и топталась в своих разношенных лодочках.

Соне пришлось сопровождать маму, вышагивающую по кругу мимо всех своих знакомых. И постоянно нашептывающую ей на ухо, кто из них разведен или собирается это сделать в ближайшее время.

– Гляди, Софья, гляди, – холостяк! У него двое детей от первой жены, еще один ребенок от второй и парочка на стороне.

– Мам, ну, и зачем он мне нужен?

– Ладно, ладно, – соглашалась та и быстро переключалась на следующего, – у этого была всего одна жена.

– Как ей повезло, – Соня оглядела плешивого мужичка.

– На тебя не угодишь. Сейчас бы подошли к нему, переговорили, и он у нас в кармане.

– Где-то я уже это слышала.

– А вот и вдовец, – неожиданно обрадовалась мама и потащила Соню к какому-то пенсионеру.

– Вот еще, – возразила дочь и с ослиным упрямством осталась стоять на месте, для верности зацепившись рукой за кусты сирени.

– Вот так всегда! – сдалась Тамара Сергеевна. – Останешься в девках. Старых.

– Мам, может, пойдем в зал?

– Погоди, – шептала та, – Свиридова меня еще не видела. Пошли хоть к ней подойдем.