Замуж за 25 дней
Шрифт:
– Нашел кого обезоруживать, гад. Я бы на твоем месте уцепилась за него двумя руками и всеми ногами. Ну ничего, у нас еще есть завтрашний день.
Завтрашний день наступил. Но импозантного брюнета уже не было. Он срочно уехал в столицу.
День двадцатый. Дареному коню в салфетки не смотрят
Роман Стрелкин вскочил ни свет ни заря. День рождения! Он не мог забыть, что сегодня назначен его праздник! Ею, самой прекрасной и непредсказуемой. Она так решила – сегодня будет его день. Будут гости, поздравления, тосты. А с чего она так решила? Да ладно, какая разница. Главное, что она сама придет его поздравить. Быть может, даже поцелует… в щечку. Нет,
– Ты что? Какой день рождения? Когда я буду покупать подарок? – возмущалась Соня, которую поставили перед фактом. – Ничего страшного, обойдутся без меня.
– За подарок не беспокойся, я найду сама, что ему вручить. Придешь с работы, переоденешься и пойдем. Не ерепенься, – уговаривала Соню подруга, – там будут все свои.
– Кто эти свои? Стрелкин, что ли, который меня бросил?!
– Забудь про Стрелкина. Придет вся тугуевская богема. Такие порывистые и неожиданные парни! Способные на самые неординарные поступки, даже на женитьбу.
Лариса это знала точно, поскольку имела уже подобный опыт с одним богемным журналистом. Хотя он и сбежал от нее к черту на кулички.
Лариса с таким трудом уговорила вчера вечером соседа отметить свой день рождения не в январе, как обычно, а сейчас. «Чем ты, Стрелкин, хуже английской королевы? Она может по два раза в год праздновать, а тебе слабо?» Ботаник Стрелкин поддался уговорам только после пятой рюмки, после чего потребовал выпить на брудершафт. Целоваться Лариса с ним не стала, но сделала прозрачный намек, что выпьет на этот самый брудершафт завтра на празднике, который Роман организует. Тот, естественно, обещаниям поверил, однако организовать ничего не смог. Поэтому Ларисе с утра пришлось самой обзванивать богему и приглашать на сходнячок. У всех была одна отговорка, та же, что и у Сони, – на покупку подарка не оставалось времени. Но, узнав, что это совершенно необязательно, все быстро соглашались. А почему, собственно, вечером не потусоваться у Стрелкина дома? Тем более что его вредная мамаша отправилась в деревню навещать заболевших родственников.
Соня все-таки нашла, что подарить Стрелкину. Все знали страсть Одуванчиковой к ручной работе. Та если не жевала, то обязательно что-нибудь плела. На сей раз, войдя в диспетчерский отдел, Соня увидела в ее руках мелькающий крючок и почти готовую белую салфетку.
– Мама милая! Какая прелесть, – восхитилась Соня этим предметом истинного мещанства.
– Правда, нравится? – обрадовалась Одуванчикова. – Хотите, подарю? На долгую память. Может, – она всхлипнула, – уже и не свидимся. Так и помрем: вы – в Германии, я – под козлом.
– Не стоит думать о плохом, – приободрила Соня, – нам всем еще жить да жить.
– Разве ж это жизнь! – воскликнула Одуванчикова и указала толстым пальцем на отпечатанный на стандартных листках бумаги текст, громкий заголовок которого гласил: «Худеем за 25 дней! – Ни кусочка лишнего в рот!»
Пришлось, уговорив сотрудницу не сводить счеты с жизнью, забрать белоснежную салфетку с выпуклым дном. У Одуванчиковой не всегда получалось то, что она хотела сплести. И на этот раз вышла очень своеобразная салфетка. Если ее хорошенько встряхивали, она выпячивала дно и становилась похожей на шляпу. Но, как решила Соня, дареному коню в салфетки не смотрят. Тем более что Стрелкин в ее душе оставил гнусный отпечаток, из-за чего она не хотела бы иметь с ним никаких дел. Но, раз у него соберутся друзья, так и быть, она зайдет. На минутку, чтобы оценить обстановку. Вдруг действительно попадется кто-нибудь порывистый и неожиданный. Время безжалостно уничтожает ее хрупкую надежду получить заветную печать в паспорт. Да и салфеточка очень даже ничего, все же ручная работа.
– Классная
Стрелкин так не думал. Он вообще ничего не думал. При виде Ларисы у него начисто отшибло мыслительную способность. Роман вежливо поздоровался с Соней, благодарно напялил салфетку на голову и стал увиваться за предметом своего обожания.
– Это не панамка, – успела лишь сказать вслед удаляющейся в полумрак парочке Соня. – А ручная работа…
Но им было наплевать. Зато Соне – нет! Какое там, зашла на минутку и оценила обстановку. Оценивать было некого! Нет, в комнате под громыхающую музыку кто-то танцевал – Соня это почувствовала. Видеть только не могла, потому как не было света. Она вспомнила, что когда-то в школьные годы редкие вечеринки, на которых ей приходилось оказываться, обязательно проходили в темноте. Но тогда почему-то это обстоятельство совсем не огорчало, а даже, наоборот, радовало. Что же изменилось с тех пор? Зрение стало хуже? У молодежи, как и у котов, имеется свойство видеть в темноте. У них в это время все как у котов.
– Мяу, – неожиданно раздалось над Сониным ухом, когда она шагнула в темноту зала. – Вы чья-у?
Началось, с горечью подумала она. Может, это Квазимодо какой-то. А может, и нет… Соня решила не рисковать, то есть откровенно не грубить.
– Я так, на минутку зашла.
– Останься со мною на несколько минут, – надрывался магнитофон.
Соня прошла несколько шагов, чтоб не оставаться с мяукающим созданием неизвестного вида, и задержалась у стены. Девушка отчетливо представила себе на этом месте диван. Она точно помнила после свидания со Стрелкиным, что здесь у него должен стоять диван. Соня нащупала рукой мягкую обивку и присела на подлокотник. Он почему-то оказался довольно твердым и костлявым. Ну да, вспомнила Соня, этот подлокотник такой и есть, в тот раз она больно ударилась об него головой. Она поерзала, устраиваясь поудобнее, и нащупала рядом еще один такой же костлявый подлокотник. Соня пощупала повыше…
– Щекотно, барышня! – захихикал кто-то, и подлокотники затряслись. – Но если вам нравится, можете продолжать…
Глаза Сони, что называется, уже привыкли к темноте и стали различать смутные очертания. Диван действительно стоял на том самом месте, где его запомнила Соня. Там сидел парень, а она ерзала на его коленках.
– Мама милая! Я вас не заметила, – извинилась она. – Тут так темно.
– Да ладно, сидите, чего уж, – согласился парень, – все равно больше сидеть негде.
Соня вспомнила, что диван был в этой комнате единственным сидячим местом. В соседней – лежачие, но ей туда категорически не хотелось.
– Раз мы сидим вместе, то давайте познакомимся, – предложил парень.
– Соня, – выдавила из себя та, пристально вглядываясь в подоконник, на котором заметила обнимающуюся парочку.
– Боливар, – представился парень. – Предвосхищая ваш вопрос, отвечу: меня назвали не в честь коня, который не выдержал двоих, а просто так. Маме очень нравилось сочетание Боливар Борисович. Но можете не утруждать себя запоминанием трудно выговариваемых имен и фамилий, зовите меня просто Бэлом.
– Хорошо, Бэл, – согласилась Соня, продолжая вглядываться в сидящих на подоконнике. – Отлично, – обрадовалась она, не узнав в них Ларису с Романом.
– Вы так думаете? Тогда вы – вторая после моей мамы, кому нравится эта белиберда.
Тут кто-то рядом освободил место, и Соня сползла с коленки Бэла, пристроившись рядом. Она завела милую светскую беседу на тему: а скоро ли подадут горячее и когда можно будет произнести тост за здоровье именинника.
Такая возможность представилась через десять минут, как раз когда все светские темы оказались исчерпаны и осталось лишь поговорить о погоде. Стрелкин прошел через всю комнату и щелкнул выключателем.