Замуж за бандита. Ты пожалеешь

Ридель Ада

Что с ним?

Проводит пальцем по губам. Не агрессивно. Без злости. Смотрит мне в глаза и не причиняет боли. Немного надавливает, пока я смотрю в прямые черты лица. Ну, он же красивый. Почему блять в душе такое говно?

— У меня есть для тебя кое-какие новости, — тихо проговаривает, продолжая осматривать моё лицо. А мне не по себе становится. Он изучает ведь. Останавливается на одном месте, которое начинает гореть от его внимания. У меня родинка там. — Насчёт Волкова.

Я сглатываю. Почему

он говорит это именно сейчас?

— И что же там?

Я неосознанно облизываю губы. В комнате становится жарко. Душно. Или это от его присутствия рядом. От него исходит такой жар, который только одним присутствием плавит меня на месте. Потому что я не знаю, что от него ожидать.

Он отстраняется, раскрывает руки.

— Встань.

Я не понимаю, чего он хочет.

Встаю на подрагивающих ногах. Задеваю соском его колено, из-за чего тут набухает и твердеет. Да чёрт… И он это замечает.

— Садись.

— Куда?

— Сюда, — он хлопает себе по паху. А я чуть воздухом не давлюсь. Втягиваю его побольше, чувствуя как дыхание спирает.

Смущённо оборачиваюсь. Сжимаю кулаки и чувствую, как горят щёки. И от злости и от стыда.

Опускаюсь между его колен.

Слышу тихий смешок, от которого чувствую себя ещё хуже.

— Сосать не умеешь, ещё и без прямых слов не понимаешь, что делать нужно.

Закусываю губу, когда в обнажённую попу утыкается налитый кровью член. Не нравится ему, да. Чувствую.

— Лицом, Диана. Нужно было сесть ко мне лицом.

Куда бы я, по его мнению ноги дела бы?

— Отстань, — огрызаюсь.

— Тихо, — в голосе мелькают слегка угрожающие нотки. А тёплые ладони обхватывают бёдра. Дёргают назад, из-за чего проезжаюсь по его паху и врезаюсь попой в низ его живота. — Кошки не шипят на своих хозяев.

— Ещё как шипят, — вцепляюсь в его пальцы своими. — Особенно когда им делают больно.

Хватка на бёдрах становится чуть слабее. А горячий язык дотрагивается позвонка, по которому словно проносится электричество. Мурашки бегут по всему телу, а соски твердеют сильнее.

— Откинься назад, — он игнорирует мои слова и отдаёт очередной приказ, который выполняю уже легче. Касаюсь своей спиной его горячей груди и прикрываю глаза, тяжело выдыхая.

Что я вообще делаю? Ах, да, пытаюсь выжить.

И ради этого терплю его руки, что разводят мои бёдра.

— Что насчёт Волкова? — всё же мне надо быть в курсе дела. А ещё отвлечься от его действий.

Но он не отвечает. Одной рукой скользит по внутренней стороне бедра. И я вытягиваюсь. Подаюсь назад. Вжимаюсь в его тело и закусываю губу. А он снова дотрагивается губами до плеча. Второй ладонью поднимается выше — на холмики. Один из которых берёт в тиски.

Со свистом выдыхаю и удобнее укладываю голову на его плечо. Кажется, это надолго.

— Информацию

нужно заслужить, — слегка прикусывает, а затем целует это место. Скользит пальцами мне между ног.

Приоткрываю губы, когда он касается меня между горячих складок. Опять. И я ведь даю ему это сделать. Пока он оставляет засос на моём плече. А другие пальцы на груди обхватывают твёрдый сосок и оттягивают его, покручивая.

Я напрягаюсь и натягиваюсь как струны на гитаре, когда он касается меня там. Накрывает клитор двумя пальцами.

Тело отзывается на жест, жаром окатывая с головы до пят. Щёки начинают гореть, а дыхание сбивается.

— Мы с тобой не враги, — выдыхаю, прикрывая глаза, когда он делает первое круговое движение на самой чувствительной точке моего тела. — И я ничего не должна заслуживать. И имею право быть в курсе дел.

Я приоткрываю губы, не успеваю договорить. В животе зарождается мягкое и обволакивающее тепло.

Да ладно…

Хватаюсь за его запястье рукой и стараюсь отстранить. Нет уж. Я так легко не сдамся.

— Не надо.

Мне страшно. Жуть как страшно. Не то, что я потеряю девственность. А от того, что возбужусь от его грязных рук. Почувствую хоть что-. А он только и делает, что издевается надо мной. Медленно играется с точкой между ног, делая только хуже.

— Сиськи у тебя всё же классные, — сжимает, делая слегка больно. — Как мячики.

Его губы оказываются на шее. На бьющийся жилке. Оставляют очередной засос.

И я опять предпринимаю попытку его усмирить.

— Остановись, — выдыхаю. Ёрзаю от неудобства на его паху и чувствую, как в попу утыкается член, что вот-вот прорвёт ткань брюк.

— Если я остановлюсь, ты не узнаешь, что же хочет от нас Волков.

«Нас».

Это так бредово звучит. То что мы вообще вместе.

Немного расслабляюсь и чувствую, как всё становится хуже. Ещё хуже. Тело накаляется. Как и внизу живота. И я чувствую это ощущение уже не в первый раз. А второй, или третий. Как тогда в машине, когда он грубо орудовал во мне пальцами.

И сейчас он ускоряется. Явно не жалея меня.

Сдвигаю ноги вместе, но он шипит мне на ухо.

— Не смей сводить.

Приоткрываю губы и сдерживаю стон, который вот-вот вырвется из моего горла. Снова ёрзаю, не нахожу себе места, когда его грубые движения усиливаются, а я чуть не двигаюсь ему на встречу.

Уже распаляюсь и не контролирую себя.

Вовремя вспоминаю, что он сделал. Многое. Очень.

Именно поэтому вжимаю свои подрагивающие пальцы в его широкое запястье.

А он не отдаляется. Но останавливается, вызывая в моей груди сигнал разочарования.

Откуда оно взялось, если я не хочу этого? Грязной, пошлой ласки, что причина и омерзительна одновременно?