Замуж за монстра
Шрифт:
Хорошо, что зверь утащил меня обратно в свою глушь! Я несся как сумасшедший, спеша вернуться из всей этой свинцовой грязи домой. А когда Дзери написал, что Ринке плохо, выжал мощность двигателя на максимум.
Ты посмотри, старый гад! Я не поднял трубку, так он Ринку довел!
Я бережно закутал ее в полотенце, любуясь, как раскраснелась. Она казалась мне стеклянной.
— Согрелась? — прошелся взглядом по ней, наконец чувствуя по-настоящему, насколько все под этим полотенцем — мое. Вся она моя. Теперь — по согласию. И даже чему-то большему… Доверию? Надежде? Да, все сойдет. Я снова притянул ее к себе,
Ринка трогательно вздохнула, и я испугался, что снова боится. Но она тут же обняла и прижалась ко мне. Наверное, не было большего удовольствия за все эти годы, чем то, которое я испытывал сейчас. И дышалось свободно. И радость казалась чистой, как в детстве.
Мы оделись, наведались на кухню, и я попросил ее рассказать о лечении Дзери, пока разбирал пакеты из магазина. Придется смириться, что ведьма моя цветет от своей работы. Она сначала недоверчиво, но все же рассказала мне о методике с этими… глазами и похлопываниями себя по плечам. В общем, оказалось, что все вполне научно. И даже несмотря на то, что эксперименты проводились людьми, на нас они действуют также.
— Никогда бы не подумал, — удивлялся я искренне, — что просто ходить туда-сюда успокаивает.
— Ну ты вот сегодня медведем что делал? — глянула она на меня, подхватывая кота с пола.
— Ну, я больше лежал. Что мне совсем не свойственно.
— А что тебе свойственно?
— Ломать деревья и наводить прочий разрушительный шорох по округе, — нехотя признался я. — Тебе меда в чай класть?
— Да.
— Я продолжаю завидовать коту, — глянул я, как Дали напрашивается на ласку, подставляя подбородок и довольно урча. — Какой прошаренный! Понимает, что симпатичный пушистик.
Ринка улыбнулась.
Вечер мы встретили в мастерской.
И это было, как открыть давно закрытую темную комнату в доме. Да, когда-то мы из нее не вылезали, но давно забыли к ней дорогу. И я очень переживал, что будет сложно. Так и вышло. Ринке было тяжело показать мне свою работу и посмотреть в глаза, ведь между нами была ее ложь в картинах, да и вообще много всего. Но теперь это был шаг навстречу.
Нам обоим сначала было неловко. Стало понятно, что на этой территории нам придется учиться всему заново. Я молчал. Долго. Снова смотрел на её работу, пытаясь понять, как мне вообще быть рядом с ней в этом процессе. Раньше я ее учил. Мы оба с ней были самоучками. Просто я был за решеткой, а она — на свободе. И мне было несложно погружаться в живопись полностью. Даже не так. Для меня это было жизненной необходимостью. А для Ринки это была возможность разделить эту жизнь со мной. Мы выражали в картинах свои чувства друг к другу, пока не знали, как назвать это словами.
Сейчас же всё изменилось.
— Ты молчишь… — подала она тихий голос.
— Я не знаю, что мне сказать, — улыбнулся я. — Ты… что бы ты хотела?
— Чтобы оценил, конечно, — даже не задумалась она. — Рассказал, что и где поправить, на что обратить внимание… Ну, как раньше.
— Тебе стоит обратить внимание на то, что ты — состоявшаяся художница, — мягко заметил я. — У тебя есть свой стиль, свои предпочтения, своя техника. Мы уже не дети.
Ринка растерялась.
— Тебе не нужна моя оценка, — продолжал я. — Тебе кажется, что это что-то вернет
— Да, — кивнула она и поджала смущенно губы.
— Нам нечего возвращать. — И я сделал паузу, внимательно глядя на ее реакцию. — У нас — все сначала.
— Ты прав. — Она так напоминала сейчас ту самую отличницу, которая вдруг получила четверку за контрольную и полна решимости исправиться на пять.
— Мне очень нравится, что ты рисуешь здесь у меня. И нравится твоя техника.
— Я думала, мы снова нарисуем эту картину вместе, — смущенно прошептала она.
— Нарисуем. Если хочешь, я с удовольствием к тебе присоединюсь — это будет интересно. Но не буду тебя учить. — Подумав, я добавил. — Знаешь, я даже рад, что ты сожгла ту картину в моем доме. Я бы сам ее сжег сейчас. Она вызывает слишком болезненные воспоминания. — Ринка слабо улыбнулась, а я, довольный всем сказанным и услышанным, потянулся к палитре. — Кого ты мне отдашь?
— Меня, — снова не задумалась она.
— Ну, давай. Но, ты же знаешь, грудь у тебя тогда будет отменная…
Ринка рассмеялась, снова розовея щеками. И натяжение между нами лопнуло и здесь. Я взялся за работу, а она уселась удобней:
— Я хочу посмотреть, раз учить меня отказываешься.
— Я заметил, — улыбнулся я, изучая её холст. — Ты меня смущаешь…
— Я соскучилась по тому, как ты работаешь, — доверительно прошептала она, и я зажмурился от удовольствия.
— Ладно, тогда рассказывай что-нибудь…
— Жаль, у тебя тут нет дивана, — заметила она. — Я бы лежала на нем, смотрела бы на тебя… и кино.
— Как мы заговорили, — довольно скалился я. — Ладно, подумаем и над этим. Правда, с местом тут не очень…
Но даже без дивана и кино время с Ринкой полетело. Я почти не отдавал себе отчета, что я там рисую. Большая часть внимания была собрана на ней. И я уже видел себе десятки картин, которые нарисую — ее с котом, в мастерской, на диванчике и за работой… И пусть это все совершенно не в моем стиле и никому, кроме меня не нужно, я не вернусь к себе прежнему. Я буду рисовать ярко, броско, с жизнью и сочным звучанием красок, наслаждаясь тем, что вдруг повезло удержать…
Когда в мастерской тихо возник Дзери и кивнул на выход, я понял, что друзья пожаловали.
— Сейчас идём, — кивнул я ему.
Ринка вкинулась на стуле и обернулась:
— Хан приехал? — выцвела она.
Дзери виновато ей улыбнулся и вышел.
— Рин, не бойся, — отложил я кисти и взялся наскоро протирать руки, пытаясь поймать ее тревожный взгляд. — Ты помнишь, о чем мы говорили? Мы все решим. Ничего страшного с тобой не происходит.
Ведьма моя вздохнула и тревожно надулась, как грозовая туча, подкидывая мне ещё один сюжет. Я слез со стула, притянул ее к себе и коротко поцеловал в висок.
— Пошли…
Глава 10
Хан и Иса ждали на веранде. Ведьмак о чём-то беседовал с сыном на языке жестов, Иса встретил тревожным взглядом:
— Привет, — глянул коротко на Ринку. — Слушай, какое-то дерьмо творится в следственном…
— Я только оттуда, — подобрался я.
Хан в это время коротко сжал плечо сына и обернулся ко мне:
— Ринку объявили в розыск.
Я почувствовал, как она сжала мою ладонь, и притянул к себе: