Замуж за ревизора
Шрифт:
— Какое право ты имел смотреть мои личные вещи?
Вид у нее при этом был очень странный: какое-то среднее состояние между готовностью растерзать Сэдрика на кусочки и желанием разрыдаться. Сэдрику хотелось улыбнуться, видя это странное взбудораженное выражение лица. Но отчего-то он интуитивно понял, что сейчас этого делать точно нельзя. А в голову неожиданно пришли слова матушки, что у каждого человека есть нечто заповедное. То, с чем могут не позволить соприкоснуться даже самым близким людям. Сэдрик почти никогда и ни перед кем не извинялся, но
— Прости, — примирительно сказал он, — я не подумал, когда развернул его без спроса.
Мэри слегка успокоилась. Снова заботливо сложила платье в кулек.
— Это свадебное платье моей мамы, — сказала она, не глядя на Сэдрика. — Почти все, что у меня от нее осталось.
— Мне очень жаль.
Это было правдой.
Отец Сэдрика умер, когда тому было пятнадцать. Вроде бы вполне взрослый возраст, чтобы пережить то, что все равно рано или поздно приходит в семью. Но в память о нем Сэдрик хранил его табакерку, хоть сам никогда не курил.
— Знаешь, — сказала Мэри, — ничего страшного. Сама не понимаю, от чего так вспылила. Не обращай внимания. Хотя, — быстро прибавила она, — платье все равно не подходит для ужина. Оно старое и фасон не тот.
— Не переживай. Я закажу тебе другие платья, — улыбнулся Сэдрик. — Заодно сам выберу, во что будет одета моя жена. Разве это не здорово?
Мэри открыла было рот, чтобы возмутиться, но тут их прервал Арон, внезапно появившийся на пороге спальни.
— Простите, что прерываю семейные разборки, но мне кажется, в подвале башни Бройте кто-то есть, — доложил он.
— Ты уверен? — спросил его Сэдрик.
— Вполне, так как там сейчас очень шумно. И не смотри на меня так: я один не пойду туда.
Сэдрик фыркнул.
— Я плачу тебе приличное жалованье.
— Ты хочешь, чтобы некто в подвале прибил твоего сына? — возмутился Арон. — Это будет огромным скандалом в таком маленьком городке.
Сэдрик возвел глаза к небу, но все же спустился за мушкетом. После чего все трое: Сэдрик, Мэри и Арон — отправились к башне.
Глава 20
Если у Арона был недостаток, то им являлась его непостижимая нелюбовь к крысам. Сэдрика это удивляло: в его представлении мальчишка с улицы должен был относиться к этим грызунам как к старым друзьям. Но Арона его замечания и поддевки обижали. По его словам, их мама всегда блюла чистоту, и в доме не было ни крыс, ни насекомых. Сэдрика это снова удивляло: по обобщённым рассказам Арона, домом тому служила комнатушка в доходном доме. Хотя, возможно, крыс в ней действительно не было.
Когда Арон сообщил о шуме в подвале башни, Сэдрик почти на девяносто процентов был уверен, что там всего на всего крыса. (А Арону придется смириться с тем, что в таком старом здании как башня Бройте, крыс будет приличное количество!). Мушкет он взял на всякий случай, ну и, возможно, чтобы немного покрасоваться перед Мэри. Ну самую малость. Девушка, несущая в руках свечу, выглядела несколько
Из подвала башни Бройте доносились просто ужасные звуки. Будто бы кто-то или что-то метал и крушил все, попадающиеся на его пути.
Медленно, Сэдрик приблизился к основанию башни. Арон из осторожности спрятался Сэдрику за спину.
— Мэри, останься тут, — скомандовал Сэдрик. Но девушка упорно продолжала следовать за ним в подвал башни.
Там, в темноте, бесновалось и билось не известное существо. Пахло чем-то резким, неприятным, но, вместе с тем, смутно знакомым. Внезапно сверкнули два золотых глаза, послышался рык, и на Сэдрика бросилось некто огромное и лохматое.
Губернатора повалило на спину. Он почувствовал смрадное дыхание у своего лица. Рука упёрлась во что-то мохнатое. Тяжёлые челюсти лязгнули в сантиметрах от Сэдрика, которому с трудом удавалось удерживать зверя.
Это точно была не крыса!
Сэдрик резко осознал, что за запах витал в подвале: псина. Огромная собака весом больше Сэдрика, прижимала его к полу подвала, клацала зубами и закапывала его слюной.
«Никогда не любил собак», — мелькнуло в голове Сэдрика.
Тут в сантиметре от него пронеслось что-то светящееся. Это Мэри зажгла от свечи какую-то палку.
Псина отскочила. Зарычала. Спряталась от света в угол.
Сэдрик с трудом поднялся на ноги. Рукав рубашки был разорван, и из руки, которой он блокировал пасть зверя, текла кровь. В остальном он отделался весьма легко. Особенно, учитывая то, что мерзкая тварь была немалых размеров. Сэдрик посмотрел на зверя в углу. Тот все ещё рычал, но приблизиться к огню боялся: видно, был совсем диким. Или одичал, так как при ближайшем рассмотрении это все же был пёс.
Огромный, обросший темной шерсть, которая грязными клочьями свисала то тут, то там. Лапы псины были длинные, худые. Морда — вытянутой, с огромными челюстями и святящимися во тьме глазами. Но это был не волк. Один из городов, где приходилось работать Сэдрику, страдал от волков. Тогда ревизору пришлось вдоволь насмотреться на их морды. Создание в углу было точно не одним из них. Однако, больше Сэдрика волновало: как быть со зверюгой дальше. Может, просто пристрелить? Он уже вынул мушкет, как голос Мэри прервал его.
— Ну что же ты, миленький. Чего испугался?
Сэдрик чуть было не выронил оружие, в шоке посмотрев на супругу. Она это что — псине говорит?
Мэри все ещё стояла возле Сэдрика, но уже протянула руку в сторону бешенной собаки, будто желая погладить ее.
— Угодил сюда и испугался? — спросила она.
Голос ее при этом был ласковый-преласковый. Такой, каким говорят с совсем маленькими, любимыми и непутевыми детьми.
— Не бойся, мы не причинам тебе зла.
Мэри сделала шажок по направлению к твари. Та не зарычала, но и не убрала оскала. Ждала, выжидала: что будет дальше.