Замуж за Темного Властелина, или Девичник в другом мире
Шрифт:
«А по-моему, отвратительно!»
— Ничего ты не понимаешь в интересных именах. — Весело подмигнув пернатому, отправилась на ужин к Саварду.
Во время застолья меня снова штормило, снова тянуло к тёмному властелину, но я стойко выдержала и его взгляды, и его венценосное внимание. Правда, из столовой сбежала первой и, только оказавшись в своих покоях, сумела выдохнуть.
Служанки (называть девушек рабынями у меня язык не поворачивался) помогли приготовиться ко сну, после чего бесшумно вышли, пожелав мне спокойнейшей ночи.
Увы, их пожеланиям
— Всё готово, — почему-то шёпотом проговорила Абель. — Если не передумала, можем начинать.
— Давай. — С тяжёлым вздохом я поднялась с кровати и перебралась в кресло возле зеркала.
Надеюсь, бабушка Абель чему-то научила внучку. Надеюсь, обойдётся без последствий, и мы узнаем все секреты личной жизни принцессы.
Мопс остался в кровати сладко сопеть под одеялом — не жизнь, а сказка. Что же касается второго иргила, его явно заинтересовало всё происходящее.
«И что это вы тут удумали, девушки?»
— Будем проверять это тело на наличие либо же отсутствие девственности.
Абель вопросительно вскинула брови. Пришлось напомнить, что в комнате имеются еще одни глаза да уши:
— Это я не тебе, а Велику.
Ворон у меня в голове возмущённо фыркнул — никак не привыкнет к своему замечательному имени.
— Садись сюда. Вот так. — Фрейлина водрузила на туалетный столик баночку, завёрнутую в тёмную ткань.
Абель обещала, что ни есть, ни пить мне ничего не придётся. К слову, в какой-то степени она сказала Ярнефельту правду. Из приобретённых в аптеке ингредиентов был приготовлен бальзам, только свойствами он обладал не косметическими, а скорее, наркотическими и обличительными.
— Думаешь, сработает? — Забравшись в кресло, я взволнованно взглянула на своё отражение, размытое полумраком, смягчённое отблесками пламени.
— Должно, — не слишком уверенно (вот это-то и страшило) ответила фрейлина.
«А если не сработает, я стану свободным, — довольно отметил ворон и благословил нас на эксперименты: — Продолжайте, девочки».
— Что значит: станешь свободным? — тревожно вскинулась я.
«То и значит, радость моя, что, если что-то пойдёт не так, ты вполне можешь покинуть это тело. А какая может быть связь между покойницей и полным жизни и сил молодым иргилом? Правильно, никакой. Так что продолжайте, не останавливайтесь».
Я нахмурилась и быстро пересказала Абель болтовню пернатого.
— Скажи ему, чтобы не нёс чушь! — хмыкнула та. — От цветков орферии и корня дороса ещё никто не умирал.
— А от хвостика? — облизнув вдруг ставшие сухими губы, тихо спросила я.
— И от хвостика цверры тоже, — заверила фрейлина, после чего опустилась передо мной на корточки. — Послушай, это не делает мне чести, но в детстве я часто подглядывала за бабушкой. Немало матерей водило к ней своих дочерей накануне венчального обряда. Переживали, проверяли… Я видела, что с ними происходило, и поверь, все они уходили от моей бабушки живыми. Одни в слезах, другие с высоко поднятыми головами. Твоей жизни ничто не угрожает.
— То есть, если Дамия уже того, у меня просто поднимется температура? — уточнила на всякий случай.
—
Ощущение жара, температура… Закусила губу, гадая, а надо ли мне вообще всё это, и услышала ехидный голос Велика:
«Что, струсила? Да это и понятно. Все вы, девчонки, одинаковые. Только чесать языками горазды».
— Вот только не надо брать меня на слабо, — буркнула, снова возвращая взгляд на зеркальную гладь.
«Всё, всё, замолкаю… Твоё решение, твоё тело. Ан нет! Не твоё. Чужое. О котором ты, радость моя, ровным счётом ничего не знаешь. Ха-ха».
Добрая душа.
Как минимум в одном иргил был прав: это тело мне не принадлежало и мне как можно скорее надо из него выбираться. Не в смысле умереть, а в своё вернуться. И если сегодня станет ясно, что следующее испытание я не пройду, мы с девочками попытаемся найти другой способ заполучить корону. Или иной артефакт. Или…
— Передумала? — тихо спросила фрейлина. — Если да, то не настаиваю. Самой всё это не нравится.
— Не передумала. — Я откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза и велела: — Начинай.
Прошло несколько секунд, показавшихся мне невыносимо долгими, и вот пальцы Абель коснулись висков. В нос ударил травяной запах, резкий и неприятный, заставивший поморщиться, и появилось ощущение, будто лицо полили киселём. От висков фрейлина перешла к запястьям: минуту или две втирала в кожу пахучее (и это я ещё деликатно сказала) снадобье, что-то негромко приговаривая, после чего стала подниматься вверх по предплечьям.
Сердце стучало набатом, в горле пересохло, голова кружилась, почти до потери сознания. Я всё ждала, что вспыхну как сухая щепка, почувствую жар во всём теле. Но жара не было. То ли чудо-средство из семейной книги рецептов ещё не подействовало, то ли Дамия действительно была невинна.
Я из последних сил цеплялась за реальность, за осторожные прикосновения пальцев фрейлины, за её невнятный голос. В какой-то момент поняла, что ничего не вижу и совершенно ничего не чувствую. Ни головокружения, ни уж тем более жара. Лишь слышу чьи-то приглушённые всхлипы и шёпот: «Уйдите… Уходите!»
Открыв глаза, едва не свалилась с кресла. Точнее, я была не в кресле, а… в комнате Фенеллы. Принцесса Грасиара выглядела, мягко говоря, странно. Забравшись на подоконник, испуганно размахивала книгой. В глазах ужас, лицо бледнее, чем у покойницы.
— Кыш! Брысь!
Проследив за её взглядом, опустила глаза и поняла, что же так сильно её напугало.
Мамочки!
Комната невесты его темнейшества кишела змеями.
«Всё, я пошла». — Это была первая мысль и, наверное, самая здравая из всех, что посещали меня в последнее время. Ползучих тварей было столько, что от их вида стало тошно. И все они, шипя и скалясь, медленно, но уверенно подползали к ненадёжному укрытию Фенеллы.