Замужем за облаком. Полное собрание рассказов
Шрифт:
– Каким образом запугивают?
Он положил ногу на ногу и взял еще одну сигарету из моей пачки.
– Как вы и рассказали. В основном Большим Толчком.
– Что такое «Большой Толчок»?
– Шантаж. Я слышал, однажды они похитили ребенка, но это лишь слух. Они специализируются на запугивании людей, чтобы те плясали под их дудку. Вроде того, как попытались с вами. – Он рассмеялся и уселся поглубже в кресло. – Боже, если бы они только знали, с кем связались, а?
Я одернула юбку и поправила прическу.
– Что еще?
Он посмотрел в блокнот
– Ни за кем из них ничего не числится, потому что они все время меняли внешность и имена. Многие принимают их за мужчин! К тому же они все время меняют города, много разъезжают. Но репутация у них незапятнанная.
– Они нам подходят? Ты уверен?
– Абсолютно. В этом нет сомнений.
Я кивком отпустила его. Он встал и выпрямился.
– Могу быть чем-нибудь еще полезен, мисс Пауэлл?
Он всегда рвется сделать больше, это одна из его немногих приятных черт. А в остальном это заурядная мелкая крыса, сующая повсюду свой нос. Он работает на меня, когда я позволяю.
– Нет, спасибо. Я свяжусь с тобой.
Держа шляпу в руке, он поклонился и вышел.
Я села в кресло и стала смотреть в окно. Мне хотелось убедиться самой, прежде чем взять их к себе. Чужие мнения не всегда совпадают с моими. Мне понравилась машинка в ванне и книга на подушке, но это могли быть просто случайные взлеты вдохновения – как у тенора, взявшего как-то раз верхнее до и потом всю свою карьеру безуспешно пытавшегося повторить это. Истинное вдохновение – это не удача, это гений. Оно приходит только к гениям.
И я стала следить за ними. Брюсу Битцу/Джону/Джоанне Крей нравились сексуальные штуки. Подцепить кого-нибудь в баре под видом мужчины, привести домой, а потом самой или с Питером (Петрой) устроить какой-нибудь непристойный трюк, приводящий в замешательство ничего не подозревающую жертву. Самое простое – сделать несколько снимков, а спустя несколько дней пригрозить, что начнут размахивать ими, как ливийским флагом, если не будут выполнены их требования.
Однако интереснее то, что девицы не всегда требовали денег или еще каких-то вещей. Иногда им было нужно просто унизить жертву. Например, они заставили одну слишком заносчивую женщину пройтись голой по универмагу, чтобы ее арестовали за непристойное поведение. Одному бедняге пришлось попытаться затащить в постель собственного сына и таким образом в несколько ужасных мгновений разрушить их прекрасные отношения.
Однажды днем, сидя в своей машине около их дома, я заснула, и мне снова приснился мальчик и таинственный город. Только на этот раз мальчиков было двое – Джон Крей и Питер Хэкетт. Обоих я держала за руки, и мы счастливо шли по безликим, унылым улицам.
– Долго еще, Антея?
– Уже скоро, Джон. Думаю, еще несколько кварталов.
– И я войду тоже?
– Конечно. Джон попросил, и я согласилась.
Джон взглянул на Питера и обошел меня, чтобы обнять своего друга.
– Антея всегда держит слово.
Оба посмотрели на меня с улыбкой. И я улыбнулась в ответ.
Знаю,
В общем, этот голос мне наскучил. Я не Антея Пауэлл, хотя ее страх и слабость мне интересны (и всегда возбуждают прочих). Я часто пользовалась ею, когда приходила сюда в своих… путешествиях, пользовалась ею, как каким-нибудь из моих дерьмовых детективов, для всякой грязной работы – что-то разнюхать, подстроить, поставить ловушки.
Вы запутались? Прекрасно! Потерпите меня еще немного, и вы все поймете. Я могу продолжать в том же духе до конца. Но мне хочется, чтобы сейчас вы нахмурились, поняв, что с вашим парашютом что-то сильно не так, еще до того, как начнете дергать за кольцо и молиться, чтобы он раскрылся. P. S.: он не раскроется.
Я следила за ними несколько недель. Обе женщины умели вешать миру лапшу на уши и находить новые оттенки жестокости. Это талант, но в наше время становится все больше людей, обладающих им. Выживает только зло… Может быть, это напоминает Голливуд тридцатых годов – многие красивые женщины красили тогда волосы под Джин Харлоу и просиживали возле аптеки Шваба, ожидая, что в них откроют звезду, но очень немногие из них попали в кино.
Достаточно насмотревшись, я убила Петру Хэкетт. Она была не так хороша, как ее любовница, а место было лишь для одной. Я убила ее в ее квартире, когда Джоанна уехала на выходные.
Вернувшись в воскресенье вечером, Джоанна обнаружила накрытый стол со всем ее столовым серебром, скатертью и лучшим хрусталем. Я устроила ужин из пяти блюд, главным из которых была двадцатипятифунтовая индейка. Петра сидела на своем месте в розово-лиловом платье, а на голове ее красовалась аппетитная, еще дымящаяся индейка.
Но Джоанна с честью прошла испытание! Она вошла и очень спокойно посмотрела на крушение своей жизни. Тут из кухни вышла я в поварском колпаке, неся сладкий пирог.
– Ты проголодалась? У нас куча еды.
Джоанна посмотрела на меня:
– Она мертва?
– Подавилась «фиатом». – Я указала себе на шею. – Маленькая белая машинка застряла в горле. Примерно то же, что убило Теннесси Уильямса. Помнишь?
– Кто ты?
– Антея! Одна из твоих жертв, Джоанна!
Она грустно улыбнулась:
– На этот раз я не так хорошо все расследовала, да?
Я хлопнула себя по щекам. В притворном ужасе.
– Нет, совсем наоборот! На этот раз ты попала в самое яблочко. Вот зачем ты все время делала то, что делала. Вы двое искали меня! Хочешь посмотреть?
– Мне нужно на что-то посмотреть? – робко спросила она. – Я искала тебя? Это забавно.
– Еще как! Пошли, я покажу тебе. – Я взяла ее за руку. Рука была теплой и сухой. Я вывела Джоанну из квартиры, и мы спустились по лестнице к входной двери. – Ты в самом деле не догадываешься, куда мы идем?