Замыкание
Шрифт:
Нам только ноги оставалось пошустрее переставлять.
— Могли бы там говорить, — недоумевал Пашка, оправляя мундир и оглядываясь на коридор.
— Тш-ш! — Шикнул на него Шуйский, нервно расхаживая на пару шагов в ту и другую сторону. — Она услышит!
— Кто?
— Инка. — Остановился Артем, привалившись к стене. — И что делать? — Посмотрел он, отчего-то, на меня.
— Это же статуэтка, — недоумевал Паша.
— Это ритуальная статуэтка Аймара! — Сорвался на него Шуйский. — Она заменяет собой человека!
— Она что, слышит? — Опасливо покосился Борецкий на дверь.
— А я знаю?! Я — понятия не имею. — Вцепился Артем в волосы. — А у меня — служба!
— Так ты же ей говорил про гусарство, — уточнил я.
— Да, но я не говорил Инке, что придется спасать мир! Она бы меня тогда из дома не отпустила. — Нервно смотрел Шуйский в потолок.
— Короче, у нас проблема с возможной утечкой информации. — Подытожил я.
— И нет, я не могу оставить ее одну в комнате или камере хранения! — Всплеснул руками друг. — Это как жену в тюрьме запереть!
— Ну-у… — Чуть неловко переступил я ногами. — Хочешь, отправим ее к Нике? Пообщаются?
— Нет, они плохо ладят.
— Как раз помирятся! У меня жена обожает, когда она говорит, а ее слушают и не спорят.
Это, в общем-то, все любят.
— Что сделает Ника, когда с ней заговорит статуэтка? — Покосился он на меня.
— Ну… — Почесал я затылок, примерно представляя, с какой высоты той лететь. — Они и раньше плохо ладили.
— А если это просто статуэтка? — Вступил Пашка. — Такой намек. И не более!
— А чего тогда у нас за праздничным столом статуэтки всех, кто не смог приехать, стояли? — Посмотрел на него Артем.
— Просто в знак уважения!
— Ох, не знаю. Не знаю, — вновь замельтешил Артем перед взглядом, шагая взад-вперед.
— Придумал. — Уверенно выдал я. — Старое русское народное решение.
Шуйский остановился, с надеждой посмотрев на меня.
— Матрешка! — Веско выдал я.
— Да ну тебя…
— Я серьезно! — С возмущением, отстаивал я свою позицию. — Вот ты думал, для чего она вообще нужна? А я тебе скажу — берем твою Инку, сверху матрешку, чтобы она ничего не увидела. Потом плотно минеральной ватой, чтобы ни одного звука, и еще матрешку. Все! Носи с собой, никто слова не скажет. Подумаешь, мужик с матрешкой.
— Сразу видно — водку тайком носит, чтобы жандармы не прицепились. — Вставил слово Пашка. — Никто не удивится.
— Вот, — поддержал я. — Отличная легенда!
— А если Инка узнает, что я вместо нее с какой-то размалеванной бабой?!
— Да ты успокойся, — подхватил я Артема за руку и заглянул в глаза. — Что значит — какой-то? В конце концов, скажи ей, что с мамой решил познакомить. Изобразить же на второй матрешке не проблема.
— А если мама отвечать не станет?! Инка же обидится!
Я бы больше опасался того, что ответит…
— Да
— Круглосуточно ночь? — Со скепсисом уточнил он.
— В декабре — да. — Вздохнул я, глядя на дальнее окошко коридора, где уже изрядно стемнело.
— Ну она ж не попугай. Она ж и дальше матрешки выглянуть сможет.
— А на это, друг мой, конструкцией предусмотрено до семи контуров матрешки! — Покивал я. — А там тебе и руны, и артефакты и фольгой плотненько в пару слоев!
— Издеваетесь, да? — чуть беспомощно уточнил Артем.
— Нет, ну мы все еще можем отправить Инку к моей жене. Или знакомиться с твоим дедом.
— Нет. — Резко пресек Шуйский. — Матрешка, так матрешка. Это служба, она поймет! Тем более, — успокоился он, вновь обретая рассудительность. — Вероятнее всего, это просто сувенир, напоминание о ней. Просто статуэтка.
— Там, кстати, окно открыто. Уведут твою Инку.
Артем резко рванул в кабинет. И уже около стола, проконтролировав наличие статуэтки, с недовольством обернулся на меня, и уже степенно затворил все окна.
— Слушай, а может наши и действительно раньше с индейцами контактировали? — Задумчиво шепнул Пашка. — Хотя там целый океан до них…
— Скифские погребения видел? Отчего их вершины смотрят в землю — на те же звезды, что пирамиды Аймара? — Веско спросил я.
— Ого…
— Ты такой доверчивый, — махнул я на Пашку рукой. — Найдешь подходящую матрешку Артему? Он оценит.
Как-то надо их мирить.
— Сделаю, — уверенно кивнул Борецкий.
— Господа! — Торопясь по коридору, окликнул нас тот же распорядитель до того, как мы вернулись в кабинет. — Я дико извиняюсь, но там…
— Теща моя? — Ухнуло сердце недобрым предчувствием.
— Князь Давыдов с барышнями! — С тоскливым выражением лица выдал мужчина, и словно преследуемый неизбежным, указал жестом себе в спину.
Где, из-за угла, с хохотом и весельем вывалился пьянющий полковник Лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка, поддерживаемый двумя прекрасными дамами едва ли за двадцать — блондинкой в сиреневом и брюнеткой в зеленом, но столь же воздушном платье и со столь же стремительно-высокой прической.
— Князь, вы обещали нам показать Артема Шуйского! — Лукаво щебетала одна из них, стреляя на нас с Пашкой расчетливым взглядом.
— Мадем-муазээ-эль Голицына, мад-ма… Мадама… Катька, я вам ничего не обещал! — Возмущался Давыдов. — И вам, милая моя Баюшева…
— И не отнекивайтесь, князь, мы его сразу узнали по фото!
— Вольноопределяющийся Архипов! — Грозно произнес я, что даже эти трое замерли, не дойдя до нас десяток шагов. — Принимай вводную, два дробь шестнадцать тысяч триста сорок! Два метра на север!