Замыкание
Шрифт:
— Дашь потом посмотреть?
— Само собой. Все, я ушел. И так кучу кристаллов в пепел. И знай, решат казнить — мы тебя вытащим!
Пространство позади будто выдохнуло — а теплое ощущение чужого присутствия стало потихоньку выдувать из камеры.
Обернулся — никого. Только на столике три обычных пломбира без наклейки — чтобы ни следа не оставить.
От бутербродов с колбасой, между прочим, тоже следов бы не осталось. Ну да что уж делать…
Устроился на топчане, плотно обернул пледом ноги
— Не тюрьма, а проходной двор, — с ворчанием покосился я вбок. — Вы к кому?!
— Что значит, к кому? — Справившись с замком, мощно распахнул дверь князь Давыдов, с возмущением тряхнув рукой и медалями на гусарском мундире. — Это вы, поручик, что тут забыли?
За спиной его, кутаясь в темную шаль, прикрывая лицо и постреливая любопытствующим взглядом из-за плеча, стояла некая синеглазая особа.
— Сижу, мороженое ем. — Меланхолично отозвался я. — Хотите? У меня еще два.
— Я принес вина и щуку. — Чуть сбился полковник, обратив взгляд на бумажный пакет в правой руке.
— А давайте меняться! — Оживился я тут же. — Мадемуазель, — коротко поклонился я даме и деятельно шагнул вперед, принимая из рук чуть опешившего полковника увесистую посылку, приятно звякнувшую тару и источавшую чудесные ароматы.
Тут же обнаружился еще второй пакет в другой руке — еще более объемный и вызывающий самые радужные надежды, но руку чуть отвели в сторону, не давая его забрать.
— Леди, мы буквально на пять минут, — приложив руку к сердцу, Давыдов зашел внутрь камеры и прикрыл дверь.
— Угощайтесь, господин полковник, — указал я на мороженые и принялся быстро сервировать столик принесенным добром.
Вино, понятно, белое — к рыбе. А сама щука — запеченная, под соусом, уже нарезанная на кусочки, в запечатанном пластиковом коробе. Да еще ножи, вилки, два фужера, ух…
— Поручик!
Я тут же выпрямился и застыл по стойке смирно, отчаянно кося на рыбу.
— Вы что себе позволяете?! — Гневно произнес князь, закручивая ус. — Почему отсутствуете на службе, не предупредив вышестоящее начальство?!
— Виноват, господин полковник! Не было другого выбора, господин полковник!
— Вольно! — Подышал он возмущенно, а потом успокоился и продолжил другим тоном, куда более спокойным и грустным. — Мне Шуйский уже сообщил о вашем самопожертвовании. Присаживайтесь, поручик. — Вздохнул он, подавая пример.
И присел, понятное дело, рядом с рыбой, обернувшись ко мне и закрыв своим корпусом от столика.
А я между прочим, умею очень внимательно слушать и есть одновременно — у кота научился…
— Там, наверху, думают вас казнить, — в раздражении поднялся уголок губ у полковника. —
— Как гусар, имею право владеть любым оружием. Как офицер Лейб гвардии, приравненный чином к ненаследному дворянству, имею право на обратную силу закона.
— Да? — Удивился Василий Владимирович, выбираясь из неподходящего ему уныния.
— Точно говорю. За это не казнят. — Успокоил я его, пытаясь разглядеть за ним щуку.
— Тогда надо это отметить! — Прогремел гусар, тут же потянувшись к фляге на поясе.
— Может, вина? — Робко подал я голос.
— Это для дамы, — засмущался Давыдов, глянув на дверь. — Вы знаете, как известие о вашем неправедном заточении вышло в свет, десятки высокородных леди принялись упрашивать навестить вас и поддержать самолично!
— Но я женат!
— Верно, поэтому там — для меня. — Отвел гусар глаза.
— И вино с щукой? — Грустно предположил я.
— Да, но я принес для вас другое! — Воодушевленно произнес князь, ставя перед ногами второй пакет и открывая горловину. — Вот!
Сверху, на ткани, лежали стальные наручники.
— Это тоже не для вас, — суетливо убрал он их в сторону. — Дамы так любят атмосферность, а тут ни цепей, ни завалящих кандалов! — Возмутился князь. — Поэтому все с собой.
— А вы тут бывали ранее?
— А как же… — Задумчиво тронул он ус. — Наша служба — она такая… Сегодня любят и ценят. Завтра гневаются и сажают под замок. Но без нас все равно никак, — поднял он на меня серьезный взгляд. — Это ведь главная проблема там, наверху. Им нужны люди, которым можно верить. А таких, посчитай — почти и нет. Вам пока верят, поручик. Главное, не наделайте глупостей. — Внимательно смотрел он на меня.
— Я не собираюсь бежать.
— Это хорошо, — кивнул князь. — Доказательства невиновности доставят?
— Уж поверьте, они будут и крайне убедительные. Завтра.
— Тогда вам непременно понадобится это, — Давыдов вновь открыл пакет и принялся выкладывать оттуда аккуратно сложенную гусарскую форму. — Не в робе же вы предстанете перед Его высочеством… Вот. Извольте, все по вашей мерке, — распахнул он в руках мундир.
— Тут нашивки штабс-ротмистра, господин полковник. — Заметил я несуразность.
— Ах, это… положил он мундир себе на колени. — Вы знаете, поручик… Помню, как-то на войне, перед боем, присвоили мне внеочередное звание. — Пожевал Давыдов губы, вспоминая. — И вот лежу я в грязи, с простреленной грудью, истекаю кровью. Лошадь пала, чуть не придавив собой. До вражеских окопов — метров десять осталось. И так обидно мне стало помирать молодым, красивым, не отгуляв звание, что я поднялся, дошел до окопа и порубал там всех…
— И что было дальше? — Подтолкнул я затянувшееся молчание.