Замысел (Стихи)
Шрифт:
Ушли. Но остались их дивные стили,
В которых писали и существовали,
Пока не погибли на речке Каяле.
От рыка, от рока, от доли пророка
Терпели. Пока не почили до срока, -
Зато молодые на вечные веки...
О, крикнуть бы в чопорной библиотеке:
– - Давайте гореть и светло, и высоко!
МОЕЙ РОДНЕ
Увы, давно... Точней -- давным-давно
За станцией, за озером, за радугой
Ходили в офицерское кино,
Обедали
Во времена каникулярных дач,
Теперь -- невероятных дешевизною,
Писали письма, надували мяч,
Бродили земляничною отчизною...
Давным-давно. А кажется -- вчера
Любили жизнь, любимые друг дружкою.
...Иные дни. Иные вечера.
Распался круг. Стемнело над опушкою.
Виновна ль я, что существую вкось?
Или не я, а -- ветер и поветрие?
Спасибо,
что хоть в памяти не врозь,
Мои родные, давние, пресветлые!..
***
Я надышалась -- и за мною выдох.
А до сих пор,
беспечна и смела,
Я плакала на ваших панихидах,
Но смерть во мне без просыпу спала.
...Все изменилось! На простые вещи,
По узкому шагая рубежу,
Не то чтобы угрюмо и зловеще,
Но с ясностью прощальною гляжу.
Я не пойду дорогою окольно,
Не стану прятать знание в стогу...
Я мысль о смерти сделаю настольной,
Как лампа, -
без которой не могу.
***
Столько мыкаться, маяться, злиться,
Чтобы взять и понять наяву:
Я люблю посторонние лица,
Я, какая ни есть, а сестрица
Всем живущим, и этим живу.
Я как раз полоскала в корыте
Занавеску -- пронзило, как весть,
Необъятное это открытье...
Вы отсюда меня не гоните!
Я -- сестрица, какая ни есть.
***
Мир так хорош и так огромен,
Бел, изумруден, бирюзов,
Что плыть бы на плоту из бревен
На яркий свет, на дальний зов
И верить, что за горизонтом
Я счастье обрету, как дар:
Свиданье с легендарным Понтом,
И мощной зрелости пожар,
И полное выздоровленье
От юности, тоски и лени...
– - На яркий свет, на дальний зов,
Себя, как сплетню, поборов!
***
Можно ль отразить ударом кисти
Тайный сговор совести с бедой?
...Взгляд исполнен творческой корысти -
хищный, молодой.
Бедный живописец! Неужели
Ты уверен, что любая суть
Запросто пойдет на роль модели,
распахнувши грудь?
Я вот не хочу маячить в поле
Зрения, лишенном доброты.
– -
звезды и кусты?
Вырываюсь, как из карантина,
Чтобы не вернуться никогда...
О моя любимая картина -
воздух и вода!
***
Было! Трамваи летели, как красные кони.
Астра звезды расцветала на скатерти неба.
Я прибегала с работы в горящей короне,
Хоть и с авоськой, тяжелой от сыра и хлеба.
Было и помнится: возле железной калитки -
Осень веселая в желтом пальто наизнанку...
От обожанья, которого было в избытке,
Я умирала и к вечеру, и спозаранку.
...Вот замечаю,
что стали суждения жестки.
Мир обнаружил черты, не достойные ласки.
Но не озлоблюсь вовеки, -- спасибо закваске -
Юность нескладная на городском перекрестке!
***
Я тебя разлюбила, глотатель
Новостей, пирогов и сердец!
Не творец, а бумагомаратель,
Остроумец, домашний мудрец.
А тебя полюбила, ваятель
Пирамиды, баллады, лыжни!
Путник, первопроходец, искатель,
Нелюбитель моей болтовни.
Посему обрываю признанья,
Принимая решительный вид!
...А в окно,
как больничная няня,
Ледяная рябина глядит.
***
Не по бумажке, но без запинки,
Переболевши, провозглашу:
Ныне сдуваю с любимых пылинки
И на руках, не бросая, ношу.
После мучительного промежутка
Грянет надежда как свежий пароль -
И неуместна суфлерская будка,
Ибо предложена жизнь, а не роль.
Сладкая память и горькая память -
Пряник не менее жесткий, чем плеть.
Не обещаю себя переплавить,
Но обязательно буду корпеть!
Может быть, в ходе невидимой плавки
Помыслы вырастут, как детвора...
Так или иначе:
в уличной давке
Слышу
заплаканный
голос добра!
***
Поразмысли над этим, историк!
...Вижу,
как на ветру холостом
Снова рушится карточный домик,
А когда-то -- Незыблемый Дом.
Неужели святыню -- на свалку?
Неужели не вечен оплот?
...Пенелопа забросила прялку:
С женихами хохочет и пьет.
А ведь было: воскресные шляпы!
Наведя неказистый уют,
Наши бедные
мамы и папы
Облаками попарно бредут...
***
Хозяйская печка с поленьями,
Над крышей -- планета Юпитер,
И, чей не припомню, с оленями