Занимательная история Церкви

Соколов Владимир Дмитриевич

Дело на этом, однако, не кончилось. Павел, бывший не только изворотливым софистом, но и мастером интриги, обратился за помощью к эдесской императрице Зенобии, которая ему благоволила. Пользуясь покровительством светской власти, он отказался покинуть принадлежавший Церкви дом, в котором находилась резиденция антиохийского епископа, и не пустил туда своего преемника Домна. Христиане, в то время не имевшие никакого влияния в государственных делах, ничего не могли с этим поделать. Вопрос решился только после того, как войска Зенобии были разбиты армией императора Аврелиана. Христиане немедленно обратились к новому правителю с просьбой изгнать из дома окончательно зарвавшегося Павла. Аврелиан, будучи римлянином, рассудил просто и практично: прав тот, кого поддерживает епископ Рима. Епископ поддержал Домна. Павел был с позором изгнан и отправлен в ссылку.

Полемика с Павлом имела неожиданные последствия. Стараясь опровергнуть его запутанную аргументацию, антиохийские

отцы написали против него специальное соборное послание, в котором среди прочего утверждалось, что Сын «не единосущен» Отцу. Это вызвало недоумение на Первом Вселенском соборе при составлении и принятии Никейского символа, где говорилось как раз обратное: Сын единосущен Отцу. Пытаясь оправдать это странное мнение св. отцов, которое автоматически делало их еретиками, богословы приводили разные объяснения. Говорили, что Павел нарочно прибег к этому термину, чтобы спровоцировать необдуманные слова своих противников, или что единосущие предполагало, по мнению антиохийцев, наличие какого-то первосущества, из которого происходили и Бог-Отец, и Бог-Сын (так же, как две «единосущные» по материалу медные монеты предполагают исходное существование самой меди). Афанасий Великий писал, что и никейские, и антиохийские епископы являются православными отцами, которые находятся сейчас с Господом, поэтому ни те, ни другие не могут быть неправы; мы не можем обсуждать или осуждать их разногласия и должны молча стоять перед этим фактом, принимая и сознавая его как некую данность. Вопрос этот так и не был разрешен в Церкви и остался одним из тех загадочных случаев, когда православные учителя придерживались неправославных мнений.

Модалисты и савеллиане

Второе течение христиан, не признававшее Христа Богом, называлось модализмом, от латинского слова «модус», или образ. Его возглавлял Праксей из Азии, живший в Риме примерно в то же время, что и Феодот Кожевник. Праксей тоже пострадал во время гонений, но не сильно: Тертулиан пренебрежительно писал, что он просто «поскучал» в тюрьме. Для объяснения своих взглядов Праксей ссылался на слова Иисуса в Евангелии от Иоанна: «Я и Отец одно». Отсюда, по его мнению, следовало, что в и в Ветхом, и в Новом завете есть только один Бог-Отец, который Сам пострадал на кресте и был распят в «модусе» Сына.

На вопрос, каким образом невидимый Бог-Отец стал видимым Богом-Сыном, ответ другой дал модалист, Ноит из Смирны. Он утверждал, что Бог может выступать как бы в двух природах сразу. Первая из них, божественная, невидимая и бесстрастная, относится к Отцу, а вторая, человеческая, видимая и страдающая, – к Сыну. Когда христиане упрекали его в том, что он вводит лжеучение, Ноит возражал, что не делает ничего дурного, славя Христа.

Продолжателями Ноита стали савеллиане, названные по имени их духовного отца Савеллия. Савеллий жил в III веке в Риме и был одним из трех самых авторитетных столичных богословов – вместе с Ипполитом, решительным противником монархиан, и Каллистом, занимавшим промежуточную позицию. Когда Каллиста избрали епископом Рима, ему пришлось принять сторону Ипролита и отлучить Савеллия от Церкви, за что тот упрекал его в отступничестве. Каллист считал, что модусы – этот термин можно считать предшественником «ипостаси» – или разные стороны Отца и Сына объединены в Духе: Дух есть и Отец, и Сын, и все трое они одно лицо. Бог не один в трех лицах, а триедин в одном лице. Как человек состоит из тела, души и духа, так и Бог из Отца (тело), Сына (душа) и Духа (дух). Каждый модус имел свои историческую миссию: Отец дал закон евреям, Сын воплотился в человека, а Дух снизошел на апостолов. Эта последняя форма была окончательная, и отныне Бог существует только в виде Духа.

Савеллий развил и модифцировал учение Каллиста, различая в Боге «безмолвную монаду», то есть собственно божественную природу, и Слово, обращенное лицом к миру. Слово он, в свою очередь, разделил на Отца, Сына и Св. Духа. Последовательно проявив себя в этих трех образах, Логос снова вернется в изначальную монаду, и мир исчезнет.

Так начинали смутно вырисовываться христианские подходы к Св. Троице. Стройность и разумность учения Савеллия вызвали восхищение многих христиан и подняли широкую волну ереси, с которой вступил в борьбу ученик Оригена св. Дионисий Александрийский. В своих догматических дискуссиях Дионисий опирался на учение о Св. Троице, созданное Тертуллианом и Оригеном.

Тертуллиан

После апостола Павла Тертуллиан и Ориген – самые яркие и талантливые личности первых трех веков христианства. Впоследствии и тот, и другой были признаны еретиками, хотя Церковь до сих пор признает их заслуги в богословии и выработке правильных догматов. Оба жили в одно время и недалеко друг от друга: один в Карфагене, а другой в Александрии, – но принадлежали к разным культурным традициям и писали на разных языках.

Септимий Тертуллиан, сын центуриона и римский адвокат, был одним из создателей церковной латыни. Он придумал множество неологизмов, описывавших неизвестные раньше христианские понятия, такие, как

таинство (sacramentum) и Провидение (providentia). Отличавший непримиримым и порывистым характером, «неистовый муж», как назвал его Иероним, Тертуллиан гневно обрушивался на все, что, по его мнению, искажало чистую суть христианства. Он ни во что ставил греческую мудрость, считая, что философия не имеет никакого отношения к истине и нужна только для того, чтобы бить язычников их собственным оружием. Не больше уважения вызывали у него и те христиане, которые не стремились к мученичеству и позволяли себе человеческие слабости. Любые отклонения от идеала казались ему предательством веры и вызывали яростное осуждение и гневные насмешки. Он считал, что отступников и падших нельзя прощать, что христианин не может жениться больше одного раза (а лучше – ни одного), что каждый, кто согрешил после крещения, подлежит вечному отлучению от Церкви. Недостаточная, как ему казалось, чистота учения и жизни заставили его уйти из православной церкви к монтанистам, напрямую общавшихся со Святым Духом и проводившим время в экстатическом горении. Но со временем даже монтанисты стали казаться ему недостаточно строгими аскетами, и Тертуллиан основал собственную секту, просуществовавшую около сотни лет.

Его богословские взгляды были столь же крайними и максималисткими, как и моральные требования. Тертуллиан полагал, что христианство невозможно понять разумом: это предмет откровения и веры, а не философских рассуждений. Он с вызовом заявлял о его абсолютной новизне, не имеющий ничего общего со всеми предыдущими взглядами и представлениями. «Что общего между Афинами и Иерусалимом, – вопрошал богослов, – между Академией и Церковью, между еретиками и христианами?» Отсюда возник его знаменитый парадокс, сформулировавший суть «абсурдного» подхода к истине: «Сын Божий распят – это не стыдно, ибо достойно стыда; и умер Сын Божий – это совершенно достоверно, ибо нелепо; и, погребенный, воскрес – это несомненно, ибо невозможно».

Тертуллиан вместе с Оригеном сформулировали новое учение о Св. Троице. Тертуллиан ввел в латынь само понятие Троицы (Trinitas). Он говорил, что Бог имеет три Лица, но одну природу, или субстанцию. Правда, у Тертулиана эти три Лица были не совсем равноправны: субстанцией являлся только Бог-Отец, а Сын и Св. Дух были лишь Его проявлениями и изменениями, как бы формой, в которой Он открывает Себя людям. Поэтому Сын и Дух оказывались подчинены Отцу. Пытаясь примириться с монархианами, Тертулиан говорил, что Бог един, как един император в Риме, но у Него есть помощники, так же, как они есть и у императора, хотя это вовсе не отменяет монархии.

Тертуллиан первым ввел богословский принцип, по которому правильно не то, что более логично и разумно, а то, что более спасительно. Например, для спасения человеческого рода необходимо, чтобы Христос принял настоящее человеческое тело и настоящую человеческую душу. Исходя из этого, Тертуллиан уже во II веке ясно сказал то, что для многих оставалось неясным еще в V-ом. Вопрос о непостижимом воплощении Бога в человека был настолько сложен, что многих сбивал с толку, причем не только еретиков. Например, Климент Александрийский считал, что хотя Иисус и воплотился в человеческое тело, но был абсолютно бесстрастен, то есть не испытывал ни голода, ни печали, ни гнева. Ел Он якобы только потому, чтобы кто-нибудь не подумал, что он призрак, для доказательства Своего воплощения. Тертуллиан же, опираясь на свою «безумную» логику, предвосхитил будущий догмат о двух природах в одном лице: «Мы видим двойственное состояние неслиянное, но единое в одном лице, видим Бога и человека Иисуса».

В свое время Тертуллиан был очень популярен и пользовался огромным авторитетом: св. Киприан, например, не проводил и дня, не прочитав что-нибудь из его сочинений. Но уклонение в монтанизм сильно подпортило его репутацию, и позже его заслуги были надолго забыты Церковью.

Ориген

Египтянин Ориген (его имя означает «рожденный Гором», одним из древнеегипетских божеств) был первым крупным богословом, родившимся в христианской семье. Его отца Леонида обезглавили за исповедание христианства. Сам Ориген страстно стремился к мученичеству и хотел присоединиться к арестованному отцу, но мать не пустила его из дома, отобрав одежду. Тогда он отправил в тюрьму ободряющее письмо, где убеждал отца принять муки за Христа: «Держись, не передумай ради нас!» В 17 лет Ориген остался сиротой с матерью и шестью младшими братьями, почти в полной нищете, поскольку имущество отца было конфисковано. Он жил, продавая книги языческих писателей, на 4 обола в день: этого едва хватало на пропитание. Ориген не участвовал ни в каких развлечениях и юношеских забавах, ночами напролет читал Священное писание, спал на голом полу, ходил босым и полураздетым, следуя завету Христа «не иметь ни двух хитонов, ни обуви». Он никого не боялся, посещал в тюрьмах мучеников, сопровождал их на казнь и целовал на глазах у разъяренной толпы язычников. Ходили слухи, что он оскопил себя еще молодым, чтобы, по Евангельскому слову, стать «скопцом для Царствия Небесного». Его называли Адамантием – твердым, как алмаз.