Занимательная медицина. Развитие российского врачевания

Венгловский Станислав Антонович

Эти старухи, с низко приспущенными на глаза платками, казались юному Нестору выходцами из какого-то иного, совершенно неведомого землянам, потустороннего мира. Зато они обладали секретами, недоступными прочим земным обитателям. Как-то странно и отрешенно взирали они как на приход нового человека на такую грешную, в их понимании, землю, так и на его уход – в пустую и мрачную, потустороннюю неизвестность.

* * *

Можно смело сказать, что в огромной тогдашней Российской империи почти не водилось врачей, специалистов в области охраны здоровья женщины. Услугами же квалифицированных чужеземцев могли пользоваться разве что роженицы из самых богатых, высокопоставленных столичных семейств.

Что

же касается специальных медицинских учреждений, оказывающих помощь при родах, – то таких вообще не водилось тогда, даже в столичном городе Санкт-Петербурге. Правда, кое-что – все-таки в нем наличествовало… Однако это нисколько не покрывало потребностей широкой публики, ограничиваясь, скорее, лишь избранными родами, самыми высокопоставленными семействами.

Никакого даже намека на программное изучение родовспоможения не обнаружил Нестор Максимович Максимович Амбодик и в материалах многочисленных петербургских лекарских школ.

Все это, по всей вероятности, и стало причиной такого быстрого отъезда его за границу…

За рубежом он надеялся увидеть несколько иную картину, в принципе отличную от российской действительности.

Поэтому и направился в Страсбург.

* * *

Выпускником старинного Страсбургского университета был и знаменитый германский поэт – Иоганн Вольфганг фон Гёте. Не исключено даже, что студент Нестор Максимович мог встречаться с совсем еще юным в ту пору Иоганном Вольфгангом Гёте, которого совсем не напрасно отослали туда его очень тщеславные родители: высокопоставленный чиновник Иоганн Каспар Гёте и его мать – Катарина Элизабет.

Несмотря на то, что поэт как раз в эти годы познакомился с девушкой Фридерикой Брион, которой посвятил целую массу своих лирических произведений, что он, начиная с тех пор, подолгу пропадал у нее в деревне под каким-то странным названием Зезенгейм… А все же нельзя не учесть и того факта, что он усиленно заинтересовался, как раз именно в эти годы, таким, казалось бы совершенно непостижимым для его поэтического ума предметом, – как медицина.

Что же, вполне возможно, это как раз их и сблизило, быть может, со студентом-медиком, приехавшим изучать как раз именно эту медицину из далекой от зарубежного Страсбурга вполне настоящей деревенской провинции Украины.

Общеизвестно, что сам Гёте получил степень доктора права в 1771 году, а Нестор Максимович был зачислен в Страсбургский университет в 1768. Значит, им выпало довольно долго, причем – параллельно учиться в этом прославленном университете. Да и возраст у обоих был как раз самый подходящий для взаимной дружбы…

Не исключено также, что студент Максимович мог также слушать кое-какие мотивы из самых ранних стихов великого германского поэта [18] . Ведь именно в это время молодой поэт Вольфганг Гёте познакомился с очень влиятельным своим соотечественником, писателем и теологом, историком культуры фон Иоганном Готфридом Гердером. Что касается Гердера, то он, как раз в ту пору, предполагают ученые, исследователи его творчества, – и жил в городе Страсбурге…

18

Не преминем здесь заметить, что стихотворение великого Гёте «Лесной царь» датировано 1782 годом. Не мог ли лекарь Амбодик слышать от него, от поэта, хотя бы какие-то соображения на эту тему? Ведь она, эта тема, была исключительно популярной в немецком народном творчестве.

Между прочим, заметим, русские стихотворные переводы этого стихотворения, опять же по нашему мнению, довольно сильно уступают переводам его, этого стихотворения, на украинский язык.

К этому следует присовокупить еще и то обстоятельство, что во время своего зарубежного обучения он, Нестор Максимович, все-таки удостоился получать

специальную стипендию, установленную княгиней Екатериной (иначе Смарагдой) Дмитриевной Голицыной.

Она была дочерью всем известного в истории молдавского господаря, чуть – чуть по иному – князя Дмитрия Кантемира, выехавшего из Молдавии после не совсем удачного для царя Петра Великого Прутского похода 1711 года, когда многое решила смелая выходка его, пока что не совсем и законной жены его, царицы Екатерины [19] .

19

Говорили, что именно Екатерина, не пожалевшая своих драгоценных украшений, спасла царя Петра от слишком зазорного для него заключения мира с войсками турецкого султана.

Стипендия княгини Екатерины Дмитриевны Голицыной предназначалась «для беспрерывного природных россиян акушерскому делу обучения в чужих краях».

* * *

Здесь будет уместно, по нашему глубокому убеждению, несколько подробнее остановиться на самом термине «акушерство».

Слово «акушер» – французского происхождения. Кстати, в самом французском королевстве это слово появилось уже в самом конце XVII века. Оно было образовано от глагола accoucher – «родить», «помогать при родах» (в итоге восходит к латинскому глаголу collocare – «укладывать в кровать», подразумевается, в данном случае, не кого-нибудь, а именно роженицу).

Уместно также будет отметить, что французское новообразование взяло верх над соответствующим латинским именем существительным obstetrix – «повивальная бабка», хотя латинские следы сохранились его во французском языке как в виде имени существительного obstetrique – «акушерство», так и в виде имени прилагательного obstetrical – «акушерский».

Французское обозначение самого процесса родовспоможения разошлось по всем исключительно славянским языкам Европы (сравним: украинское акушер, белорусское – акушэр, чешское akuser, польское akuszer и так далее). В некоторых славянских языках это слово явно отсутствует, но и там – не беда. Его заменяют каким-то устарелым словом, вроде бабичар (в сербохорватском языке).

Однако в словарях русского языка термин «акушерство» впервые появился уже в 1780 году, хотя само имя прилагательное от него «акушерский» – стало известным только в 1847.

* * *

25 сентября 1775 года в городе Лейдене (а по некоторым, как-то глухо дошедшим до нашего времени сведениям), даже в старинных стенах самого Страсбургского университета, Нестор Максимович Максимович (Амбодик) защитил уже заранее опубликованную им свою докторскую диссертацию на тему De hepate humano (о печени человека).

Он получил свой докторский диплом за диссертацию, на которой четко было проставлено лишь название города – Strasbourg, а также, уже под ним, – год ее напечатания – 1775, то есть, год издания самой диссертации.

Более того, о его неординарных успехах на медицинском поприще замечательно лестно отозвался признанный к тому времени подлинный европейский авторитет – профессор Якоб Рейнгольд Шпильман.

После успешной защиты уже заявленной и защищенной им диссертации на степень доктора медицины, – молодой доктор, уже sua sponte (то есть, ради своей собственной прихоти), – объехал почти всю Германию.