Занимательные истории, новеллы и фаблио
Шрифт:
– О Небо праведное! – вздыхает президент. – Послушайте, малютка, я начинаю что-то понимать в этом приключении... Тысячу раз прошу прощения. Этой ночью, испытывая малую нужду, я всячески искал способы удовлетворить ее и все время устремлялся под кровать, наверное, я и вас увлек за собой. Я заслуживаю прощения, поскольку мне приснился сон, будто я свалился с высоты двадцати футов. Но это не страшно, не страшно, ангел мой, отложим утехи на ближайшую ночь, ручаюсь, что буду соблюдать себя. Ничего, кроме воды, не стану пить. Ну поцелуйте же меня, сердечко мое, помиримся, прежде чем показываться людям, иначе я буду считать, что вы на меня дуетесь, а я ваше расположение даже на королевство не променяю.
Мадемуазель де Тероз соглашается подставить
Весь день прошел в развлечениях и в прогулках; удаляя господина де Фонтани от замка, они давали время Ла Бри подготовиться к новым действиям. Президент твердо решил довести свою женитьбу до конца и так осторожен был в еде, что с этой стороны трудно было найти средство для помутнения его разума. К счастью, на вооружении еще оставались другие не менее действенные способы. Наш замечательный Фонтани имел слишком много врагов, сговорившихся против него, и не мог выскользнуть из их капканов. Итак, вновь наступает время отправиться в постель.
– О, этой ночью, ангел мой, – говорит президент своей юной половине, – тешу себя надеждой, вы от меня не уйдете.
Но мало прикидываться храбрецом, надо было еще привести свои грозные орудия в должное состояние. И, поскольку у него было намерение приступить к штурму по всем правилам, наш горемычный провансалец проделывал в своем уголке в ожидании подруги невероятные упражнения: он вытягивался, напрягался, все мышцы его вздувались, а сам он оказывал давление на постель в два или три раза более сильное, чем если бы он лежал неподвижно. Наконец все его движения привели к тому, что рухнули заранее подпиленные балки пола и злосчастный магистрат кувырком полетел в хлев со свиньями, находившийся прямо под спальней. В замке Оленкур долго обсуждали, кто должен был более удивиться: президент, очутившийся среди этих тварей, столь привычных на его родине, или же животные, увидев в своем обществе одного из самых знаменитых членов парламента Экса. Некоторые присутствующие утверждали, что удовлетворение должно было быть равным и взаимным, ведь на деле президент должен был бы вознестись до небес от радости, что отыскалось общество, где он может хоть на миг вдохнуть тот особенный запах, что зовется с некоторых пор местным колоритом, а со своей стороны нечистые твари, запрещенные праведным Моисеем, разве не должны благодарить небо за то, что наконец-то во главе их оказался законодатель, да еще из парламента Экса, привыкший чуть ли не с младенчества выносить приговоры, вести процессы, улаживать и предотвращать споры, связанные с копанием в грязи – столь излюбленной стихии этой славной скотинки.
Как бы там ни было, знакомство не осуществляется с налету. И цивилизация – мать учтивости – продвинулась ничуть не дальше среди членов парламента Экса, нежели среди презираемых иудеями свиней. Сначала возникло некое замешательство, в ходе которого президент отнюдь не стяжал лавров: он был разбит, смят, атакован рылами хрюшек. Он произносил ремонстрации – его не слушали. Пообещал внести в реестры – никакого эффекта. Принял постановление – никакого смущения в рядах нападающих. Пригрозил высылкой – его затоптали ногами. И отчаявшийся Фонтани, весь в крови, разрабатывал уже приговор к смерти на костре, когда к нему подоспела помощь.
Это были Ла Бри и полковник. Вооружившись факелами, они старались освободить магистрата из грязи, в которой он захлебывался. Правда, спасателям трудно было к нему подступиться. Он был основательно отделан с ног до головы и распространял такой аромат, что даже прикоснуться к нему было страшно. Ла Бри раздобыл одни вилы, тут же вызвали конюха со вторыми и, как смогли, вытащили страдальца из отвратительной клоаки, в которую он обрушился при падении... Возникла новая трудность – куда его теперь отнести? и ее непросто было разрешить. Следовало отменить постановление и смыть позор с виновного, полковник даже предложил
– Не советую вам возвращаться к жене, – говорит д'Оленкур намыленному судье, – я знаю вашу щепетильность, так что пусть Ла Бри отведет вас в комнатку для гостей, где вы проведете остаток ночи.
– Да, конечно, дорогой мой маркиз, – соглашается президент, – благодарю за ваше предложение... Но не думаете ли вы, что я околдован? Ведь три ночи подряд в этом проклятом замке со мной случаются странные приключения.
– Во всем этом кроется некая физическая причина, – говорит маркиз, – завтра придет доктор, рекомендую вам проконсультироваться с ним.
– Вот этого я и хочу, – отвечает президент, а уже находясь в маленькой гостевой комнате вдвоем с Ла Бри, признается ему, укладываясь в постель: – На самом деле, мой милый, я еще никогда не был так близок к цели.
– Увы, сударь, – отвечает ему уже в дверях ловкий молодой человек. – Есть в этом некое роковое предначертание свыше. Могу лишь заверить, что мне вас жаль от всего сердца.
Дельгац, пощупав пульс президента, заверил, что поломка балок произошла из-за избыточного засорения его лимфатических сосудов, что, в свою очередь, удваивая количество влаги в организме, соразмерно увеличивает и силу животных инстинктов. Вследствие этого необходима строгая диета, призванная очистить сию влагу от обилия щелочей с обязательным уменьшением физического веса, что способствует успешному...
– Но, сударь, – перебивает его Фонтани, – после этого ужасного падения я вывихнул левую руку и припадаю на правую ногу...
– Готов поверить, – ответил доктор, – однако эти вторичные проявления не так сильно меня пугают, ибо я всегда восхожу к первопричинам. Речь идет об оздоровлении крови. Ослабляя едкость лимфы, мы высвобождаем сосуды, циркуляция в них облегчается, что с необходимостью ведет к уменьшению физической массы, откуда проистекает то, что потолки более не проваливаются из-за вашего веса и вы сможете впредь исполнять в постели любые движения, какие вам вздумается, не подвергаясь новым опасностям.
– А моя рука, сударь, а мое бедро?
– Очистимся, сударь, сначала очистимся, попробуем сделать парочку местных кровопусканий, а там мало-помалу все поправится.
С того самого дня началась диета. Дельгац, не покидавший больного в течение целой недели, посадил его на куриный бульон, сделал подряд три кровопускания и запретил даже думать о жене. Несмотря на невежественность лейтенанта, режим его возымел удивительное действие. Дельгац уверил своих друзей, что во время своих трудов в ветеринарной школе он таким же методом лечил осла, упавшего в глубокую яму. Через месяц животное восстановило силы и лихо таскало мешки с известью, как оно делало это и прежде. И наш желтушный президент действительно стал румян и свеж. Следы ушибов исчезли. Оставалось лишь укрепить его силы, которые еще не раз понадобятся ему в предстоящих испытаниях.
На двенадцатый день лечения Дельгац взял больного за руку и подвел к мадемуазель де Тероз.
– Вот он, сударыня, – сказал он, – вот человек, сопротивляющийся законам Гиппократа, привожу его к вам целым и невредимым. И, если он безудержно отдаст себя во власть сил, которые я ему вернул, мы будем иметь удовольствие через шесть месяцев видеть, – продолжал Дельгац, легко касаясь низа живота мадемуазель де Тероз, – да, сударыня, мы все будем иметь удовольствие видеть, как сие прекрасное чрево округлится в руках Гименея.