Заноза Его Величества
Шрифт:
— Да, мне она сказала: «Наплачешься».
Нет, невольно вскидывая голову, с трудом вспоминаю я: «Поймёшь, когда наплачешься» или «Придёшь, когда наплачешься». А, какая уже разница!
— А мне про «метку жертвы», которой будет помечен тот, о ком говорится в предсказании. И я решила, что это просто клеймо, шрам на спине Георга, младшего сына короля. Но теперь я точно знаю, что у слова «жертва» был и другой смысл.
— Эти метки значат «смертник». Ими клеймят себя все наёмники, — расстёгивает Барт рубашку, показывая не татуировку, а состоящий из двух ромбов шрам на
— Но у Георга немного другой шрам, — встаю я, чтобы посмотреть повнимательнее.
— Да, палач ставивший её будущему королю был настоящим художником. Или шутником. А феи сказали, что этот узор есть в вашем мире, его используют в какой-то игре, — вновь застёгивает он рубашку.
— Значит, с рождением Мариэль тебе пришлось решать ещё и задачу как спасти её отца от проклятья? — снова сажусь я, обращаясь к ведьме.
— И не только. Ведь девочке нужны были силы. Магические силы. А значит, нужно было снять и запрет на перемещение нематериальных сущностей. Но сама я не могла это сделать.
— Феи?
— Да, запрет был установлен так, что только их родной магией можно его снять.
— Нет. Чёрт! Феи! — подскакиваю я, вдруг вспомнив кое-что про ветрянку. — Это совсем не связано с твоей историей. Она безусловно интересная, но, по-моему, у нас только что появились проблемы посерьёзней. Феи принесли Машке эти игрушки?
— Да, — кивает она.
— Но эта оспа не передаётся через вещи, только воздушно-капельным путём. Значит, кто-то из них уже подцепил её в нашем мире. Чёрт! И раз девочка уже заболела, у фей с учётом инкубационного периода, кто-то заболел раньше. Барт, поехали!
— А Мариэль?! — кричит она вслед.
— Ты знаешь как вернуть меня обратно в собственном теле?— разворачиваюсь я.
— Да. Думаю, да, — пожимает она плечами.
— Поклянись, что ты это сделаешь, — подходит к ней вплотную Барт.
— Это несложно, Барт, — хватаю я его за плечо. — Просто я должна быть мертва, чтобы вернуться. Но получится ли у неё меня оживить? Большой вопрос. Это же её любимая отмазка "не смогла".
— Доверься мне, — похлопывает меня по руке Барт. — Я знаю, что делаю.
Он оттесняет Эрмину вглубь комнаты, и они говорят так тихо, что я не слышу ни слова.
— Да, Бартоломеус Актеон, — кивает ведьма. — Я обещаю.
— Не мучайте её, Дарья Андреевна, — разворачивается Барт. — Скажите правду.
Пройдя мимо меня, он выходит за дверь. А я вижу то, чего никак не ожидала увидеть: в глазах ведьмы блестят слёзы.
— Дети не умирают от ветрянки, Эрмина. Жизни Мариэль ничего не угрожает. Ещё несколько дней высыпаний будет становиться больше, просто прижигайте их. Потом они начнут подсыхать корочками и проходить. Не разрешай их сдирать и расчёсывать, чтобы не осталось рубцов, и они сами сойдут.
—
— Да, — киваю я и выхожу, когда Эрмину подхватывают служанки.
Схватив плащ, я выбегаю за Бартом на улицу, с ней даже не прощаясь.
— Как ты догадался, что Мариэль ничего не грозит?
— Я догадался даже о большем: королю смерть от ветрянки тоже не светит, — усмехается он.
— Не стала бы я на твоём месте полагаться на свою догадливость.
— Я и не полагался на себя, только на вас. А вы слишком порядочны, чтобы торговаться жизнью ребёнка. И слишком любите Его Величество, чтобы так рисковать. А ещё... совсем не умеете врать, миледи.
— Ты кстати, тоже, — состроив ему гримасу, на ходу завязываю я плащ. — Но что ты ей сказал?
— Что с ней сделает Георг, когда узнает, какой ценой она хотела его спасти, — протягивает он мне руку.
— Не вздумай ему сказать, Барт! — демонстративно убираю я руки за спину.
— О, боги! Миледи, — укоризненно качает он головой. — Неужели вы думаете, он не знает как снимается проклятье? И вы не догадались почему он всем запретил с вами говорить? Думаете, от чего так старательно он пытается вас уберечь?
— Сволочи вы все! — гневно вскидываю я подбородок.
— Нет, — улыбается он. — Мы просто делаем то, ради чего рождены.
— И что же это?
— Защищать то, что нам доверено. Что дорого. Свою страну, родину, — останавливается он в шаге от меня, заставляя ещё выше задирать голову. — Дом. Семью. Любимую женщину. У нас это в крови. Мы иначе не можем.
— Ценой своей жизни?
— Здесь неуместен торг, — смотрит он так, что, клянусь, я сейчас позавидовала бы Марго. Нет, нельзя так глубоко заглядывать в эти синие глаза, в которых, не сойти мне с этого места, что-то изменилось с сегодняшнего дня. — Мы, кажется, куда-то торопились?
— Да, феи, — резко разворачиваюсь я и на всех парах устремляясь вниз по выщербленным ступеням.
— И вряд ли мы доберёмся туда быстрее, если вы свернёте себе шею, — едва успевает он меня подхватить.
— Чёрт бы подрал эту лестницу! Спасибо, Барт! — цепляюсь за его руку. — А что подъехать к замку никак нельзя? Только вот этими козьими тропами?
— С другой стороны есть дорога, но она давно заросла. Когда-то по ней поднимались и кареты, и повозки, не только всадники. По ней можно подъехать и сейчас, но она раз в десять длиннее этого пешего спуска.
— А кому вообще принадлежит этот замок?
— Говорят, его настоящая владелица давно умерла, оставив его Эрмине, но, честно говоря, я никогда не спрашивал.
— Нелегко ей придётся зимой отапливать целый замок ради нескольких жилых комнат.
— Думаю, Георг настоит, чтобы они переехали в королевский дворец.
— И тайна его будет раскрыта.
— Рано или поздно её всё равно пришлось бы раскрыть. Но он решил тянуть до последнего. Простите меня, миледи, за то, что я не сказал раньше. Его Величество не позволяет мне жениться, потому что согласно завещания, которое он думает составить, наследницей рода станет Мариэль, а я её регентом до совершеннолетия.