Заноза Его Величества
Шрифт:
И так ждёт она поддержки, указки, помощи, что у меня колет где-то в груди.
На кого ещё бедной девчонке надеяться? Доверилась ведьме, но та свою игру затеяла. Подружилась с феем — он сглупил. Полюбила парня — да и там не угадала. И кто у неё по итогу остался? Мать, да мы с Ленкой.
— Правда, — ободряюще хлопаю её по плечу. — Но для этого нужен живой и здоровый король.
— Что нужно делать? — с готовностью ждёт она указаний.
— Умереть, — оцениваю я её небольшое, но всё же смятение. И как она нервно
И пока она бойко рисует как выглядят луковицы и где их копать, я думаю о том, что на самом деле Катькина смерть в собственном теле решила бы все проблемы. Кроме моих душевных. Но их я в расчёт не беру. Если вернуть всех по своим местам, как было, то все остались бы живы. Я дома. Фей свободен. Потом Катька ткнула бы в себя ножом и Георг был бы здоров. А саму Катьку вернула бы к жизни ведьма.
Такая простая схема. Только хватит ли девчонке смелости наложить на себя руки? Это с литрой абсента в крови всё трын-трава. А там увидит своего Фогетта, посмотрит на ненавистного мужа и решит: да пусть помирает. Мне-то что до него. А этого я никак не могу допустить. И жопой чую какой-то подвох. Иначе зачем бы я была нужна ведьме?
— В общем, Кать, быстро меня не жди. Там ещё столько всего. Ну ты помнишь.
— Зима, — произносит она это мечтательно.
— Зиму я тебе и здесь обеспечу, — обнимает её за плечи Ленка. — Ты не переживай, Даш, мы тут справимся. Решай там свои проблемы побыстрей да возвращайся, — крепко обнимает она меня.
— Ну, что? На посошок? — разливаю я последние капли, смахнув непрошенную слезу после прощания с подругой.
— Не выкидывайте пустую бутылку, — хватает меня за руку Катька. — Ей можно пользоваться для связи.
— Земля! Земля! Приём! — говорю я в горлышко, а потом прикладываю донышко к уху. — Аллё?
— Не так, — улыбается Катька. Пишете записку, — она ставит крестик и вырывает из тетради очередной лист. Засовываете, — кидает она скрученную трубочкой бумагу внутрь зеленоватого стекла. — И всё. Утром эта записка будет в той бутылке, из которой пили вы.
— В общем, понятно, — осоловело моргает Ленка. И я безошибочно понимаю, что пора мне возвращаться. Или на свежий воздух. И в то же время кажется, что столько ещё нужно всего спросить, узнать, уточнить, но голова уже дурная, а из-за немеряных доз алкоголя никак не могу собраться с мыслями.
Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.
Но получив от Катьки последние инструкции, пообещав держать её в курсе и собрав целую сумку вещей, я отправляюсь… нет, пока не домой.
Сначала всей честной компанией мы идём в супермаркет. Где с Катькой нагло лапаем всё, что только попадётся под руку до самого закрытия. Потом я зверствую в круглосуточной аптеке, стараясь ничего не пропустить, всё подержать в руках, обо всём спросить и даже закупиться всем,
И только потом, снова переодевшись в пижаму, возвращаюсь «домой».
Аккуратно на цыпочках прокрадываюсь в спальню к Гошику… и застываю столбом у пустой кровати.
— А где Его Величество? — обращаю своё недоумение охране.
— Не могу знать, — отзывается незнакомый мне истукан.
— Где король? — поднимаю спящую Фелисию.
— Он уехал. Вечером. Велел оседлать коня и уехал, — перебудив пол замка добиваюсь я ответа только от Барта.
— Сам? Один? Без сопровождения? — напрасно сотрясаю я воплями каменные стены.
— С ним Гриф. Меня он не поставил в известность о своих перемещениях, — вытянувшись по струнке, докладывает Барт. И может быть я просто пьяная и неадекватная, но жопой чувствую, что между ними что-то изменилось. Между Бартом и Георгом.
— Барт, что происходит? — понизив голос, буквально затягиваю я его в свою комнату и закрываю дверь. — Почему с ним Гриф? Почему ты ничего не знаешь? Если я в этом виновата, я должна знать. Барт?
— Нет, миледи, — снова чеканит он, задрав подбородок, по-военному, хотя на нём не форма, а домашний халат. — Не знаю.
«Ну, сам напросился, Незнайка» — со всей силы тыкаю его под рёбра.
— Чёрт! — сгибается он пополам скорее от неожиданности.
— Орт, — поправляю я.
«Вот, хоть перестал быть похож на истукана», — оцениваю, как он скорчился. И показываю на своё лицо: — Из-за этого?
— Возможно, — вздыхает он. — Он был зол и так, а я сглупил и ещё спросил про Маргариту. И он не разрешил.
— Ты спросил у короля можно ли тебе сводить девушку на «уличные бои»? Если я правильно понимаю значение этого слова.
— Вы правильно понимаете, — остаётся всё таким же непроницаемым его лицо. — Но она собственность короля. И я не имею права, ну в общем, это вы тоже понимаете.
— Не понимаю. Я же её отпустила. Хоть ты меня и не спрашивал. Но я поняла, по её разговорам, что ты хотел её пригласить и я не стала заставлять тебя кланяться. Ты всё же мужик.
— Я мог лишь пригласить её провести со мной вечер, но не больше.
— Не больше без его согласия? — открываю и закрываю я рот, но слов не нахожу. — И он сказал «нет», словно она всё ещё принадлежит ему?
— Она и принадлежит, миледи.
— И он может распоряжаться ей как вздумается? Как вещью? Как… — на ум приходят только самые отвратительные слова, которые даже мне стыдно произнести при генерале вслух.
— Так точно, миледи, — стоит Барт, словно кол проглотил.
— Ладно, я всё поняла. Тогда будите фея, седлайте лошадей, и возьмите лопату, генерал. Встретимся в конюшне.
— Мы куда-то едем?
— Да, Барт, червей копать, — уже потрошу я свою сумку, доставая джинсы, кроссовки. — На рыбалку пойдём, на этого, на… судака.