Заноза Его Величества
Шрифт:
Но на мою беду он так беззаботно напевает какую-то песенку и так безмятежно фыркает, поливаясь давно остывшей водой, что у меня нет ни единого повода в нём сомневаться. И глядя на этот волос, я не ревную, я трушу. Трушу, как ещё ни разу не боялась, потому что точно знаю, что наше хрупкое «вместе» рассыплется на миллион осколков, когда я услышу ответы на свои вопросы: Чей это волос? Кому эта кукла? И зачем он уезжает каждый вечер?
Я даю себе установку не принимать поспешных
Но всё же утром, когда меня при полном параде: в платье с корсетом, тиаре и жемчугах, приходит поприветствовать Барт, первое, о чём я его спрашиваю: рыжие волосы.
— Ты как-то сказал, что такие есть только в роду Лемье. Это так?
— Да. Во всей Абсинтии такого цвета волос нет ни у кого.
— А у чужестранок? Может кто-то приехать в Полынное королевство из другой страны и оставить на короле вот это? — предъявляю я ему то, что похоже становится моей самой большой проблемой.
— Нет и это… искусственный волос, — долго рассматривает генерал у окна золотистый волосок и выносит свой вердикт. — Точно не настоящий. Возможно, это золотая нить из арсенала вышивальщиц гобеленов.
— Тогда найди мне точно такую же, и, возможно, я с тобой соглашусь, — не веря ни единому его слову, забираю я свою находку. И завернув её в свёрнутый лист своего блокнота, плотно закрываю книжечку, не выпуская из рук.
Вижу замешательство Барта, озабоченность, даже растерянность. Но то, что он собственных волос надерёт, склеит и покрасит лишь бы защитить короля от моего допроса, почему-то не сомневаюсь.
— Ты сказал, что отец Георга продал сына, а папаша Лемье — душу ради завещания и этих рыжих волос. И старый король продал церкви Таирия. Что же сделал Лемье?
— Он женился на своей сестре, миледи.
— Что?!
— Не на родной, но все же их родственная связь с Элизабет слишком близка, чтобы считать её нормальной. Но он купил это разрешение на брак.
«Значит, мои предположения об инцесте и вырождении рода Лемье оказались не так уж и далеки от истины», — делаю я последнее умозаключение, прежде чем слышу голос короля:
— Что у тебя с лицом?
Только один человек может входить в мою комнату без стука. Вот он, довольный и свеженький, как только что сорванный с грядки огурчик, и стоит в дверях весь в своих «собачьих» орденах.
— Моя жизнь уже никогда не будет прежней, — улыбаюсь я, покрепче стискивая в руках свою записную книжку. — Я только что узнала про кровосмесительный брак семьи Лемье.
— Да, вопиющее безобразие, — усмехается он, пока я деликатно выпроваживаю Барта.
— Считаешь, это ерунда? Они родственники Катарины, между прочим.
— Хочешь об этом поговорить? — ведёт он пальцем по холмикам выступающих из корсета округлостей.
— Нет. О другом. Отправь Маргариту обратно в бордель, — можно сказать, я даже наслаждаюсь тем, как замирает его палец.
—
— Я хочу, чтобы она покинула дворец и вернулась восвояси, — повторяю я, глядя в его глаза.
— Но ведь это ты…
— Я передумала, — невинно пожимаю плечами.
— Даш, я тебя не понимаю.
— Не надо меня понимать, Гош. Просто сделай как я прошу.
— Нет, — уверенно качает он головой.
— Почему? — упираюсь я в него теми самыми выпуклостями, заставляя его снова посмотреть на них.
— Потому что «нет», — как всегда даёт он категоричный ответ.
— То есть и выгнать ты её не выгонишь и за Барта замуж не выдашь, я правильно понимаю?
— Именно так, — теряя интерес к разговору, наклоняется он, чтобы коснуться соблазнительных округлостей губами.
— Тогда ещё один вопрос, — и не думая ему это позволить, застёгиваю я пелерину, что была именно для него заблаговременно расстёгнута. Идти в мужское логово с сиськами наголо я точно не собиралась. — Если бы ты знал, что не умрёшь, что есть способ тебя спасти, ты бы принял такое же решение?
Вижу, как хмуро сходятся на переносице его брови. Напрягаются желваки. Двигается кадык, когда сглотнув, он шумно вдыхает, чтобы дать ответ.
— Это сложный вопрос.
— А я и не собираюсь делать твою жизнь проще, — усмехаюсь я. — И всё же «да» или «нет»?
— Нет, — помогает он мне застегнуть следующую пуговицу, чтобы уж точно ни одной пяди голой кожи не выглядывало из выреза.
— Ты позволил бы им пожениться?
— Ревнуешь? — хитро улыбается он, как завершающий штрих, поправляя бусы. — К Маргарите?
— Не больше, чем ты Катарину к Дамиану, — поправляю и я рыцарский орден на его груди.
— Тогда… возможно, — заглядывает он в мои глаза.
— Тогда… подумай над этим, — улыбаюсь я в ответ. — А ещё над тем, сколько неправильных решений ты уже принял и ещё примешь, если будешь жить по принципу «завтра хоть трава не расти». Потому что способ тебя спасти есть. Уверена, есть.
— Вижу ты не только не понимаешь слово «нет», но ещё и слово «невозможно», — укоризненно качает он головой.
— Знаешь, мне всегда говорили, что нет других миров. И в чужое тело попасть невозможно. Как выяснилось, всё это не так. Так что это ты лучше выучи новое слово — надежда. И возможно, тогда твои решения станут правильнее.
— Ты на совет идти готова, дающая надежду? — усмехается он.
— Как никогда, — делаю я уверенный шаг к его протянутой руке.
Конечно, готова. Особенно идти на совет, где всей Абсинтии официально будет объявлена зима, которая вероломно напала на страну и грозит её уничтожить.