Заноза в его сердце

Мишина Анна

– Кто это? Неужто та самая…

– Ага, – сажусь в кресло, откидывая голову на спинку, закрываю глаза. Ее мягкий голос до сих пор звучит у меня в голове. Да таким голосом нужно сексом по телефону заниматься, как минимум. А лучше не по телефону…

– Слушай, если она такая зануда. Может, ее того, – показывает руками знак, который меня удивляет.

– Не понял.

– Как заставляют замолчать таких выскочек? Нет,

не прикопать в лесочке, мы же гуманное и цивилизованное общество, – ржет в голос. – Затащить в постель, только и всего. Удовлетворить так, что ерундой ей заниматься не захочется.

– И что я, по-твоему, должен спать со всеми несогласными с деятельностью фирмы отца? Ну, ты Вадик, как сморозишь…

– Но тут особенный случай. Девчонка хорошенькая. Давно у тебя такая была? Если была, – деланно тяжело вздыхает и снова утыкается в документы.

А я стараюсь не принимать его слова всерьез и принимаюсь за работу. Глупо же, в самом деле.

Тая

– И что он сказал? – из мыслей вырывает голос подруги.

– Что? – хлопаю глазами, пытаясь скинуть морок его смеха. Да что же такое со мной происходит, когда я его слышу?

– Что он тебе сказал? – не унимается Света.

– Что это он причастен к случившемуся. Но там всего лишь нужно исправить то, что натворил Вася, и отпустят его домой, – оседаю обратно на лавочку.

– М-да, – тянет она. – Странный он какой-то, мутный.

– Кто?

– Да Максимовский. Любой другой вышиб бы денег и все, а тут исправлять то, что испортил, – пожимает плечами. – Дедовский метод какой-то.

– Так лучше же, во всяком случае, – подхватываю свой рюкзак и поднимаюсь. – Поехали по домам. Что-то я сегодня вымоталась.

Вернувшись домой, я долго не могла найти себе применение и в итоге, сдавшись, рванула в приют. Там помощь нужна была всегда. Да и отвлечься получится. Общаясь с животными, все проблемы и страхи забываются разом. Но все равно, поглядывала на молчавший телефон. Все же ждала, когда Васька решится объявиться. Обида на него поутихла, уступив место беспокойству. Как бы ни успокоил сам Максимовский о своих намерениях касательно парня, я все равно переживала за него. По сути, это по моей вине он там оказался. Мне нужно было сразу его остановить. Но я затупила и пошла у него на поводу. А он у меня. В общем, оба хороши.

Глава 7

Тая

Понедельник прошел, и слава богу. С такими трудоднями ни одних нервов не хватит. То выходные с обезьянником, то Ваську забрали… Но на этом день не закончился и решил добить напоследок. К вечеру домой к бабуле притопала мать.

– Ты, старая, все настраиваешь дочь против меня, – возмущается в пороге, потому

что дальше ее не пускает бабушка.

– Ты сама ее против настроила, Лена. Сама.

Я показываюсь из своей спальни и одним движением оттесняю бабулю от разъяренной женщины, которая явно не в себе. Не дай божечки, что удумает.

– Баб, тебе пора лекарства принимать, – говорю любимой старушке, но та не собирается оставлять меня наедине с родительницей.

– Ты домой собираешься возвращаться? – не говорит, а рычит мать.

– Мой дом здесь, – говорю, как можно спокойнее.

Как же мне противно на нее смотреть. Во что она себя превратила? Ведь была такой красавицей. Они с папой были шикарной парой.

– Тайка, собирайся и домой, – продолжает плевать желчью мать.

А меня режет ее это грубой «Тайка».

– Лен, иди подобру-поздорову, – влезает бабушка.

– Мама, я вас в последнюю очередь спрашивать буду, что делать мне с ребенком.

– Мне девятнадцать, и я сама вправе решать, что мне делать и где жить. Я не шляюсь, как ты, по злачным местам. У меня все хорошо. А тебя заждались. И больше сюда не приходи. Домой я не вернусь, – собрала последние силы и высказалась.

Мамино лицо чуть вытянулось от удивления. Она поджимает губы от обиды и выходит, но в пороге останавливается обернувшись.

– Вся в Беловскую породу, – звучит с отвращением.

– И я рада, что это именно так, – подтолкнув ее в спину, закрываю дверь на ключ и упираюсь лбом в нее, застывая. Пытаясь усмирить больно бьющееся сердце.

Сделав пару вдохов, оборачиваюсь к бабушке.

– Ба, все хорошо. Я думаю, она теперь долго не придет, – подхожу к ней, обнимая.

– Умница моя, – целует в макушку.

Потом мы вместе готовим ужин и, стараясь не касаться темы родителей, беседуем обо всем. Я лишь изредка поглядываю в телефон, надеясь, что Васька все же отпишется, что дома. Но пока стоит мертвая тишина.

– Завтра приезжает новый будущий депутат, – заговаривает бабушка. – Наши все собираются.

– Расскажешь потом, что там он вам наплетет? – усмехаюсь, отпивая чай.

– Может, дело скажет?

– Может, а может и не скажет. Про сквер его спросите. Непонятную стройку там развели, – стараюсь сделаться равнодушной, только от бабушки это не ускользает.

– Тая, я помню, как много тебе рассказывала про этот сквер. И про дедушку твоего, и про отца. Ты же не полезешь туда? Знаю я твой боевой характер. Если там, – показывает пальцем вверх, – решили, что здесь что-то будет построено, оно будет. Нам проблем не нужно. Может, все же дело сделают, ведь ночью кто там только не ошивается. Вон у одной там даже сумочку из рук вырвали.

Я молча киваю головой. Спорить не собираюсь. По крайней мере, я все равно уже не знаю, что я сама могу сделать. Я же всего лишь букашка против всего этого.

После ужина я, наконец, добираюсь до своей спальни и открыв лекцию, все же беру телефон и набираю Васю.

Идут гудки. Но отвечать никто не торопится. Вызов сбрасывается. Я думаю, не набрать ли Максимовского и все уточнить, но с замиранием сердца не решаюсь на этот шаг.

Пишу Пчелкину сообщение, чтобы мне позвонил, как только он освободится.