Запад каждого мира. Книга I. Часть первая. Дом Баст
Шрифт:
– Девушкам лучше не мечтать среди зарослей фьяметты, - пошутила однажды Пианха, когда я сообщила ей, что собираюсь прогуляться к реке.
– Говорят, можно насовсем остаться в своих сладких грёзах.
Забавно, но именно в этот день, спустив Басти с поводка, я растянулась на густой прибрежной траве и сама не заметила, как уснула. Не знаю, что подействовало больше - послеполуденный зной или аромат огненных лотосов. Шутки шутками, но я действительно попала в мир своих грёз. Я ехала на колеснице рядом с Рамзесом сквозь толпу, которая устилала нам путь цветами фьяметты. Не веря своему счастью, я боялась посмотреть на принца, но когда я на него всё же взглянула, сладкая грёза обернулась кошмаром. Рядом со мной стоял зверочеловек с косматой золотистой гривой и
– Чего ты боишься?
– спросил низкий рокочущий голос.
– Буря закончилась. Кровь уже пролилась. Жертва угодна богине, и врата для тебя теперь открыты.
Я испугалась ещё больше, когда заметила, что в толпе, которая окружила колесницу, нет ни одного человека. Я всюду видела львиноподобных существ. Они смотрели на меня и скалились. Я не могла понять, что означает этот оскал - радость или злобу... А может, и то и другое одновременно? Я поняла только то, что не должна показывать им свой страх, и заставила себя улыбнуться. Толпа загудела. Кто-то кинул цветок прямо в меня, и, поймав его, я обнаружила, что держу в руках маленькую ярко-оранжевую шаровую молнию. Она сильно обожгла мне ладони. Я вскрикнула и проснулась. И едва снова не закричала, наткнувшись на пристальный взгляд больших янтарных глаз. Басти сидела в двух шагах от меня, а в траве перед ней лежала мёртвая птица - светло-серая, с белой шейкой и сизовато-чёрным пятнышком на голове. Утка гримли. Они обитали на болотах и в тихих заводях. Басти была очень собой довольна и явно ждала моей похвалы.
– Вообще-то охота на гримли запрещена, - сказала я, почесав кошку за ухом.
– Но тебе закон не писан. И не думай, что я понесу её домой. Не тебя же ощипывать заставят. Бросим у огородов. Собаки сожрут.
Басти зевнула. Дальнейшая судьба утки её не интересовала. Тамиты - прирождённые охотники, но есть эту птицу Басти не собиралась. Дома её ждала куда более вкусная пища.
Мне тоже не мешало перекусить. Пора было возвращаться домой, но я вдруг поняла, что вид мёртвой утки совершенно выбил меня из колеи. Мои мысли упорно возвращались к Шаиму. Яйцо в утке, а утка... "На время бурь утки прячутся, а потом откладывают яйца под корнями старого дуба..."
Я вспомнила, что этой осенью так и не побывала у обрыва. Это было одно из моих любимых мест на берегу. Маленькая пещерка, вход в которую скрывал причудливый полог из свисающих корней давно засохшего дуба. Он одиноко возвышался на обрыве, в сумерках напоминая призрак великана, а внизу то нежно, то угрюмо синела среди зарослей фьяметты круглая, как монетка, заводь. Осенью там было особенно красиво. Я несколько раз рассказывала об этом месте Шаиму и даже обещала сводить его туда. Осенью. После сезона бурь. Буря уже закончилась...
– А когда утки откладывают яйца?
– спросила я вечером у Пианхи.
– Два раза в год - весной и осенью.
– А где?
– На берегу. Там, где трава повыше. Они вьют гнёзда из серого мха и волосянки...
– А под корнями?
– Под какими корнями?
– удивилась Пианха.
– Они делают гнёзда под корнями дубов?
– Да ты что, Арда?
– рассмеялась старшая хем-нечера.
– Кто хоть тебе сказал такую глупость?
Я промолчала. Что бы ни сказал Шаим, он не мог сказать глупость. Он часто говорил загадками, но глупостей я от него никогда не слышала. "На время бурь утки прячутся, а потом откладывают яйца под корнями старого дуба". Сперва мне показалось, что он отшучивается, как он это делал каждый раз, когда ему хотелось уйти от ответа, но меня удивил его взгляд - серьёзный и пристальный. Этот взгляд говорил больше, чем слова. В словах заключалась загадка, а взгляд призывал меня разгадать её. Если смогу. И если захочу.
На следующий день я отправилась к заводи под обрывом. Это было далеко от дома - почти, как Елаги, только немного южнее. Я захватила с собой пару бутербродов и флягу с апельсиновым напитком. Знала бы,
Река в этом месте петляла среди высоких холмов, поросших белым ельником. Кое-где в тенистых низинах затаились, сбившись пугливыми стайками, карликовые лиственницы. Я ещё издали уловила острый, горьковатый аромат их нежно-зелёной хвои. Изредка попадались елаги. В позапрошлом веке здесь посадили тамаринские дубы, но они так и не прижились. Уцелел только один - тот, что сейчас возвышался на обрыве. Он вырос уродливым, чахлым и раньше времени засох, но по сравнению с остальной здешней растительностью казался великаном. Правда, теперь от великана остался лишь скелет в развевающихся лохмотьях белого мха. Он напоминал окутанный полупрозрачным саваном остов из фильмов о древних замках с привидениями.
Заводь выглядела так же, как и прошлой осенью, - гладкое серебристое зеркало, в котором, словно отблески пламени, отражались ярко-оранжевые головки цветов. Всё было по-прежнему, как и прошлой осенью. Всё, кроме одного. И не заметить это было трудно. Три большие буквы АВД, чётко выведенные на стволе дуба стойкой красной краской, издали бросались в глаза. АВД - мои инициалы. Моя подпись, которую я ставила на бумагах Саида Афайяра, когда приходила за выручкой. АВД - Арда Ван Дейхен.
Это было обращение ко мне. В этом месте мало кто появлялся, а если бы кто-то и увидел эти буквы, то, наверняка, решил бы, что какой-нибудь придурок написал на стволе дерева инициалы своей зазнобы. Или свои собственные.
Маленькая земляная пещерка под корнями дуба показалась мне ещё более тесной, чем в прошлом году. Я сразу заметила небольшой участок более рыхлой земли. Илисто-песчаная почва на обрыве была сухой и плотной, как панцирь. Для того, чтобы вырыть здесь яму, Шаим, наверное, использовал какую-нибудь острую железяку. А может, портативную электро-землеройку. Хорошо, что он закопал это сокровище неглубоко.
Я с замиранием сердца развернула кусок непромокаемой ткани, и овальный камень слегка засветился во мраке пещеры, словно приветствуя меня и радуясь, что я наконец-то его нашла. Вот оно, волшебное яйцо, в котором заключена кощеева смерть. Держа его в руках, я испытывала скорее страх, чем радость. Этот загадочный предмет уже стал причиной нескольких смертей. Что он принесёт мне? Может быть, я зря его искала? Может, закопать его обратно и вообще забыть об этом месте... Нет, я знала, что не смогу это сделать. Шаим хотел, чтобы я нашла этот камень. Но почему он прямо не сказал, где его искать? Может, не был до конца уверен, что поступает правильно, отдавая его мне... Он боялся навлечь на меня беду и в то же время сделал всё, чтобы заинтриговать меня. Он загадал загадку, предоставив мне самой решать, разгадывать её или нет. А если точнее, он положился на волю судьбы. Как она распорядится, так и будет. Если она действительно выбрала меня хозяйкой этого сокровища, я всё равно найду его.
Интересно, когда Шаим зарыл здесь это "яйцо"? Наверное, задолго до того страшного вечера в Елагах. Почувствовав, что кольцо сжимается, он поспешил спрятать волшебный камень понадёжней, пока охотники не начали следить за каждым его шагом. Я ещё полгода назад рассказала ему о заводи под обрывом. О том, как красиво там бывает осенью, когда цветёт фьяметта. Он знал, что я должна сюда прийти. И вот я нашла его. Сокровище, за которым охотились кемтские принцы и инопланетные чудовища. И из-за которого кое-кто уже расстался с жизнью. Почему эта вещь должна была попасть именно ко мне?
Едва я выбралась из-под корней дуба, камень погас. Теперь он выглядел, как обычный овальный кусок агата, но я готова была поклясться, что всем телом ощущаю заключённую в нём силу. Великую таинственную силу, способную давать жизнь и отнимать её...
Неожиданная догадка заставила меня похолодеть. Камень из древней стены! Уж не той ли стены, на которой был рельеф, инкрустированный чем-то вроде полудрагоценных камней? Один из них древний мастер вставил в глазницу бога. Глаз божества, вспыхнув ярким светом, оживил лежащую на алтаре кошку, и она убила Вартана.