Запад каждого мира. Книга I. Часть первая. Дом Баст

Зорина Светлана

– С ней всё в порядке, - сказал незнакомец, продолжая держать меня на руках.
– Она не ушиблась, просто немного испугалась...

Тут я посмотрела на него и перестала вырываться. Всем известно: даже очень красивое лицо вблизи кажется менее красивым, чем на расстоянии, но это лицо... Его черты были далеки от совершенства, но оно почему-то сразу показалось мне самым красивым на свете. И я сразу запомнила его на всю жизнь. Густые, сросшиеся на переносице брови, большие тёмные глаза, взгляд которых всегда казался мне то мрачным, то непроницаемым, прямой нос - довольно крупный и широковатый, но его неидеальность не нарушала необъяснимой, чарующей гармонии, исходившей от этого лица. Волосы у Рамзеса тоже были красивые - густые, иссиня-чёрные, они не вились, но казались пышными. В этот день они были завязаны в хвост.

– Не сердитесь, ваше высочество, - говорил Гор.
– Это мы недоглядели... Пресвятая Баст, она же

вас всего увозила! Не сердитесь, девочка испугалась.

Он и не сердился. Он осторожно опустил меня на землю, поднял покалеченную фигурку и, окинув её внимательным взглядом, протянул мне.

– Ты легко всё исправишь. Главное, что сама цела. Больше не играй на дороге. И не веди себя, как дикая кошка. Ты же такая талантливая девочка. И к тому же очень красивая.

Мне вдруг стало жарко. Наверное, тогда я покраснела первый раз в жизни. Это был первый комплимент, который я услышала от мужчины.

– Это Рамзес Танамон, воспитанник самой Анхиеры Бастиани, - сказал мне Гор по дороге домой.

– А что, все итеры принцы и принцессы?
– спросила я.

– Нет, Арда, этот титул носят только Бастиани и представители ещё пяти самых знатных семей Кемта. Кажется, Рамзес даже более древнего рода, чем Бастиани. Его бабка была лучшей подругой Анхиеры. Рамзес осиротел в семилетнем возрасте. Принцесса-небет взяла его к себе в дом и оформила опекунство. А чуть позже выиграла тяжбу с какими-то его дальними родственниками, которые в своё время разорили его мать. Так что теперь Рамзес Танамон - наследник приличного состояния. Года через четыре, когда ему исполнится двадцать, он уже сможет свободно распоряжаться всем своим имуществом. Пока его права как владельца состояния ограничены. Но вообще-то Анхиера ему ни в чём не препятствует. Она доверяет Рамзесу. Вредных привычек у парня нет, а самое дорогое из его увлечений - скачки. Породистые кони стоят немало, но скачки на колесницах у итеров всегда были в моде. Рамзес уже два года подряд чемпион Такелота, а сейчас готовится к чемпионату Кемта. Колесничим разрешили тренироваться на старой дороге, но, я думаю, зря. Надо уж тогда тут вообще движение запретить... Знаешь, детка, лучше не будем говорить твоей маме о том, что сегодня случилось. А то она мне голову оторвёт, да и тебе не поздоровится. Во всяком случае, с нами вряд ли куда-нибудь ещё отпустит.

Моя мать так и не узнала про случай на старой дороге, но и Рамзеса я там больше не встречала. Наверное, нашёл другое место для тренировок.

Вскоре я научилась управлять маленькой моторной лодкой, на которой уабы ездили за лотосами для храма, и иногда тайком уплывала на другой берег. Я подолгу сидела под деревом, глядя на пустую, зарастающую травой дорогу и прислушиваясь к каждому звуку. Обычно я при этом что-нибудь делала из глины. Изредка мимо меня проезжала повозка какого-нибудь местного бедняка, раза два я видела тут машину, один раз заблудившегося туриста на вездеходном мотоцикле, а вот прекрасного принца на колеснице - ни разу. Когда мама спрашивала, где я так долго пропадала, я показывала ей свои поделки и говорила, что лепила в саду - не хотела, чтобы мне мешали. Похоже, её это удивляло, но дополнительных объяснений она не требовала. В конце концов, я не безобразничала и не причиняла ей лишних хлопот, а моя самостоятельность её даже радовала. Пока.

Однажды я слепила фигурку девочки и старательно её раскрасила. Я сделала ей синие глаза и рыжие волосы, а коротенькую юбку выкрасила в ярко-жёлтый цвет. Такая была на мне, когда я чуть не попала под копыта двух чёрных коней, запряжённых в лёгкую колесницу. И ещё я повязала ей на шею ленту, которая была у меня в тот день в волосах. Я отвезла статуэтку на другой берег и посадила на одну из нижних ветвей дерева, росшего у самой дороги. Незадолго до этого Пианха объяснила мне, что такое Ка. Древние египтяне считали, что это двойник, который есть у каждого человека и который иногда ему даже помогает, а чтобы этот двойник стал сильней, лучше сделать его изображение. Что ж, сама я не могу всё время сидеть у дороги, так пусть мой двойник поможет мне выследить того, кого я хочу увидеть снова.

Через несколько дней фигурка исчезла. В то утро, когда я это обнаружила, мама сообщила мне, что храм посетило семейство Бастиани из Дома Сенеферы. Сейчас они все в питомнике. Принцесса Аменардис захотела ещё одного тамитского котёнка, вот они и приехали - выбрать. До сих пор помню, как у меня колотилось сердце, когда я бежала в питомник.

Они действительно были там. Все, кроме Рамзеса. Говорили, что этим утром он отправился в космопорт. Ему нравится путешествовать по другим планетам, и Анхиера поощряет его любознательность.

– Он редко бывает с семьёй, - сказал мне Гор.
– Опекунша позволила ему поселиться отдельно. А в каникулы принц Рамзес обязательно куда-нибудь уезжает. Сейчас как раз каникулы.

Говоря это,

старый мастер как-то странно на меня смотрел. Он явно заметил моё огорчение.

Рамзеса я в тот день не увидела, зато хорошо рассмотрела представителей Первого Королевского Дома. Больше всего меня поразила правящая чета - принцесса-небет Анхиера VIII и принц-неб Саамон. Они походили на близнецов - оба стройные, худощавые и очень высокие. Позже я узнала, что они действительно брат и сестра, только двоюродные. Их дети, принцесса Мериет и принц Семенкар, тоже отличались высоким ростом. Мериет была красива, но от неё веяло холодом, и, глядя на неё, я невольно вспомнила старую сказку о Снежной королеве. Её муж Осоркон, молчаливый полноватый мужчина с довольно симпатичным, но невыразительным лицом, особого впечатления не производил, зато трудно было не обратить внимание на супругу принца Семенкара Сотис. В школе нам рассказывали, что Сотис - греческое название звезды Сириус, одной из самых ярких звёзд, видимых с планеты Терра-I, и игравшей важную роль в жизни древних египтян. Принцесса Сотис держалась так, словно она и впрямь была самой яркой звездой на небосклоне и именно от неё зависела жизнь целого мира. Она была ещё красивей, чем дочь Анхиеры, явно затмевала её своей элегантностью, но высокомерие Сотис отталкивало куда больше, чем спокойная, даже какая-то безмятежная холодность Мериет. Мягкий и добродушный принц Семенкар, внешне очень похожий на отца, постоянно улыбался и говорил хем-нечерам любезности, но мне казалось, что ему здесь ужасно скучно. И ещё я заметила, что Анхиера время от времени задерживает на мне пристальный, задумчивый взгляд. Причём один раз её взгляд был настолько долгим и цепким, что я от смущения спряталась за колонну. Может быть, Рамзес рассказал ей о том случае на дороге? А может, она догадалась, что я очень хочу увидеть её воспитанника и даже пытаюсь его приворожить... От этих мыслей я начала краснеть. В то время Анхиера и Саамон, такие высокие и величественные, казались мне полубогами, способными видеть простых смертных насквозь. Потом-то я поняла, что они всего лишь люди, но это уже потом...

Анхиера Бастиани заметила моё смущение и перестала на меня смотреть, а я продолжала изучать членов королевской семьи, по возможности оставаясь вне поля их зрения.

Принцесса Аменардис очень походила на свою мать Мериет и казалась такой же безжизненной. Меня поразила её бледность, которую не скрывал даже смуглый цвет кожи. Ростом она была с меня, но немного худее. Маленькая принцесса вяло смотрела на вольер с тамитскими котятами, а когда у неё что-нибудь спрашивали, отвечала не сразу. Её слабый тонкий голосок звучал не то устало, не то капризно.

– Она очень болезненный ребёнок, - сказала мне мама, когда знатные гости покинули питомник.
– Хорошо, что у Мериет и Осоркона есть ещё одна дочь. Пианха говорит, девочек в роду Бастиани с каждым поколением всё меньше и меньше. Если Первый Королевский Дом вдруг останется без наследницы, титул небет может унаследовать принцесса из Второго Дома. Эта маленькая уродина Серкет. Двоюродный брат Пианхи - пресс-секретарь принца Сенмута, так он иногда рассказывает ей, что творится у них во дворце. А она нам рассказывает. Все любят посплетничать, даже такие воспитанные и образованные женщины, как госпожа Пианха. В городе детей принца Сенмута в шутку называют Тутти-Фрутти. Вроде бы, это выражение из какого-то древнего языка, и фрутти значит "фрукты". Сына Сенмута зовут Тутмос, а уменьшительно - Тутти, ну а Фрутти - это его сестричка, которая, судя по всему, тот ещё фрукт. К примеру, недавно вот что устроила - ещё почище, чем тогда на берегу... Гувернантка запретила ей купаться в бассейне. Там должны были сменить воду. Сказала: "Поиграй пока, деточка, в куклы. Они же у тебя такие красивые". А "деточка" от злости взяла да и переломала все свои игрушки. Всем куклам руки, ноги и головы поотрывала. А потом устроила такую истерику, что у неё на самом деле судороги начались. Пришлось вызывать доктора. А Сенмут ещё так гордится своей дочерью. Считает, что она у него очень одарённая и потому такая нервная, неуравновешенная... Не знаю, может, она действительно способная, и всё же не хочется, чтобы страной управляла такая психопатка. Надеюсь, Великая Баст этого не допустит...

Мама ещё что-то говорила, но я слушала вполуха. Меня не волновали ни Бастиани, ни их наследники. Я думала о Рамзесе.

– А я красивая?

– Пожалуй, да, - ответила мать после небольшой паузы, в течение которой изучала меня внимательным, чуть удивлённым взглядом.
– Особенно сейчас, когда подружилась с расчёской и больше не бегаешь с замурзанной физиономией.

В последнее время она не переставала радоваться, что я наконец-то начала следить за собой, "как и подобает девочке". Я даже слышала, как на днях она говорила своей приятельнице Тине: "Подумать только, ещё полгода назад с боем гнала умываться. А теперь запирается в ванной на полчаса, извела моё лучшее лавандовое мыло..."